27 июля открываются ХХХ летние Олимпийские игры. Лондон становится столицей главного спортивного события четырехлетнего цикла в третий раз, однако в первый с 1948 года. И это важное уточнение. Дело в том, что летним (в отличие от зимних) Олимпийским играм присваивался номер даже тогда, когда никакой Олимпиады по объективным причинам не проводилось. В основном в дело вмешивались мировые войны, и тогда уже не до спорта. В равной степени — не до олимпийского принципа, с некоторой натяжкой почерпнутого из античности: прекращать все боевые действия на время, отведенное для Олимпиады.
В этом смысле сама концепция возрожденного Пьером де Кубертеном в 1896 году нового олимпийского движения потерпела крах. Однако Первая или Вторая мировые войны — вполне себе приличное объяснение отхода от «античного» императива, тем более что достоверными данными об Олимпийских играх в Древней Греции никто не обладает, есть только раскопки спортивных сооружений и сомнительная копия эдикта IV века н.э. римского императора Феодосия Великого о запрете спортивных соревнований, которые соотносились с языческими традициями. Да и расположение горы Олимп оспаривается до сих пор. Вечно горящий естественный огонь в Турции я видел, в Греции мне его показать не смогли…
Да и не в этом дело. До всех мировых войн Олимпиады стали ареной политической борьбы. В 1908 году финским спортсменам разрешили участвовать в Играх в качестве отдельной команды, но, поскольку тогда Финляндия являлась частью Российской империи, финнам на уровне оргкомитета запретили нести свой флаг, а русские спортсмены не приняли участие в церемонии открытия.
В 1920 году в Антверпен не пригласили спортсменов из Германии и ее стран-союзников по Первой мировой войне — что это, как не политическое наказание? В том же 1920-м и позже в 1924-м на Олимпийских играх не было атлетов из Советской России. И тут дело обстояло еще хуже. Правопреемственность и, соответственно, право СССР быть представленным на IV Играх не признали по причине того, что… он отказался выплачивать долги царской России. Очень «по-античному»! Когда советскую власть признали, то сделали это очень неуклюже, и приглашение на Олимпиаду 1924 года было отослано через посредника, что окрепшее большевистское руководство сочло за оскорбление и Игры проигнорировало.
В 1936 году снова пришла очередь Германии. В конце XX — начале XXI веков появилось много мифов о той Олимпиаде. Действительность же состоит в том, что гитлеровский режим поднял Олимпиаду на новый, доселе невиданный уровень, бойкота никакого не было, американцы приехали… и вчистую проиграли (возможно, поэтому и мифов много). Борьбу за перенос Олимпиады из Берлина куда-нибудь еще (главным местом называлась Испания, где правил Франко) вела кучка агрессивных и политически ангажированных людей, организовавших широко освещаемые в прессе конференции в Париже и Нью-Йорке. Ничего не вышло. Олимпиада состоялась, и де Кубертен был в восторге.
И вот именно тогда заговорили о «принципах олимпийского движения», что-де, мол, не может страна с тоталитарным режимом принимать Олимпийские игры, что Олимпиады «не могут приветствовать» и самим своим проведением рекламировать страны «не с тем режимом». Так что же это такое, отвержение политических принципов и утверждение принципов исключительно спортивных? Отнюдь! Все было с точностью до наоборот. Олимпийские игры стали политическим фактором. И не могли не стать. Мощь страны стала демонстрироваться через мощь ее атлетов. В 1936 году чернокожие спортсмены из США хотели показать в Берлине, что они не люди второго сорта, а спортсмены Третьего рейха хотели продемонстрировать всем, что ариец и бежит быстрее, и прыгает дальше и выше.
Ничего не изменилось и к концу XX века. Бойкот Олимпиады в Москве в 1980 году и ответный бойкот Олимпиады в Лос-Анджелесе в 1984-м, равно как и проведение Игр доброй воли (с олимпийской программой), организованные прозорливым Тедом Тернером, — всё это было чистой воды политикой. А ведь Олимпиада-80 снова подняла уровень Игр… И именно это нельзя было показывать, и именно по политическим соображениям. Ввод войск в Афганистан, как мы знаем сегодня, — вполне допустимое действие, но только для «правильных» режимов. И все же свобода прессы делала свое дело: сотни тысяч американцев и европейцев, граждан тех стран, что бойкотировали XXIII Олимпийские игры в Москве, увидели новые стадионы, новый подход к обустройству Олимпийской деревни, увидели дискотеку по закрытии Игр, благодаря которой мы все узнали, что Moscow, Moscow… не является ни антисоветской, ни русофобской песней, а вполне себе песней в духе речей де Кубертена, вот только поп-группа может позволить себе быть аполитичной, а МОК — никак.
Дело не в том, что ныне «не въездного в свободный мир» Лукашенко попытались не аккредитовать в Лондоне, и не в том, что одну из греческих спортсменок снимают с соревнований из-за якобы расистских высказываний. Дело даже не в том, что МОК вынужден следовать политическому тренду, как правило, леволиберальному. Дело в том, что возрожденное Пьером де Кубертеном олимпийское творчество изначально было обречено на то, чтобы стать политическим рычагом. В кубертеновской Олимпийской хартии, в частности, сказано: «По отношению к странам и отдельным лицам не допускается никакой дискриминации по расовым, религиозным или политическим мотивам». Стало быть, если в какой-либо стране имеет место дискриминация, то она нарушает Олимпийскую хартию. Наказать? Как? Нарушая ту же хартию по политическим мотивам?
Ну и наконец. Совершенно очевидно, что выступление на Олимпиаде и «неофициальный» счет медалей очень точно отражает место держав в мире. Китай спорил в свое время за второе место по количеству медалей, чем подтвердил свое прочное место второй державы мира. Теперь он уже спорит за первое. Давайте взглянем на космос. Мы увидим очень точную корреляцию: США на первом месте, Китай уверенно на втором, а Россия начинает отставать и на этом престижном поприще
Олимпийские игры всегда были политическим проектом. В XXI веке политический аспект только усилится. Удачи нашим спортсменам!
