Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Решение Хамовнического суда оставить «Пусек» под стражей еще на полгода уже по завершении следственных действий вызывает недоумение. Особенно с оглядкой на общественный резонанс, вызванной этой во всех отношениях и, увы, со всех сторон неприглядной историей. Что мешает судить и осудить или оправдать «Пусек» прямо сейчас? Логика рассуждений Ходжи Насреддина в притче о шахе и ишаке? Ну, разве что. Однако не вижу, как она может сработать в данном случае.
Существует мнение, будто в советское время была невозможна юридическая защита по политическим делам (в том числе, и по политическим делам, проходящим под маркой уголовных). Однако оно ошибочно. Тогдашние адвокаты, вызволяя своих подзащитных, порой достигали весьма существенных положительных результатов. Причем защита постепенно распределилась по трем направлениям — и чуть ли не одинаково эффективными зарекомендовали себя все три, хотя и по-разному.
Представители первого — и все же наиболее эффективного, хотя этически крайне сомнительного — направления подбивали подзащитного пойти на сделку со следствием: искренне или нет раскаяться в содеянном, заложить или оговорить друзей (желательно уже умерших), изъявить готовность выступить с осуждением «антисоветской деятельности» в печати или по телевидению. На практике их подзащитных ожидала переквалификация дела по более мягкой статье УК, резкое снижение наказания, а то и замена реального срока заключения на условный.
Представители второго — едва ли не столь же эффективного, хотя и несколько в ином роде — по сути дела солидаризовались с подзащитным, используя выступление в зале суда и письменные заявления в различные инстанции главным образом для пропаганды (контрпропаганды). В дальнейшем такие адвокаты порой и сами садились на скамью подсудимых — и их защищали уже другие. Эффективность такой защиты заключалась в привлечении внимания Запада (в основном, всевозможных «голосов», но подчас и премьер-министров) к судьбе своего подзащитного, для которого это означало известную подстраховку в предстоящих мытарствах по тюрьмам и лагерям и серьезные дивиденды разного толка и веса уже по освобождении.
Наконец, представители третьего направления занимались собственно юридической защитой. Они оспаривали квалификацию преступления по той или иной статье УК, ставили под сомнение наличие в действиях подзащитного состава преступления и указывали на смягчающие обстоятельства как объективного, так и субъективного рода. Это, увы, было несколько менее эффективно, но тоже довольно часто срабатывало... И тогда же, на переходе от хрущевского времени к брежневскому, было сделано важное для нашей темы открытие: три вышеописанных метода защиты ни в коем случае нельзя сочетать и смешивать — ни все три, ни хотя бы попарно.
Меж тем в деле «Пусек» (как до него в обоих процессах Ходорковского) совершенно очевидно смешаны второй метод защиты с третьим. (И, возможно, ведется работа по первому направлению — сделки со следствием в форме покаяния, — однако об этом нам ничего не известно.) Ведь очевидно, что если они совершили нечто геройское, нечто жертвенное, нечто, способное потрясти вековые устои церкви и/или государства, то пусть посидят. Выйдут потом на свободу — и «отобьют» все мучения славой и деньгами, причем сторицей.
А вот если признать их несчастными безмозглыми курицами (по ассоциации с реанимированной на днях депутатским запросом Елены Мизулиной куриной историей), то можно — и нужно — строить юридическую защиту на отсутствии в УК статьи, под которую их выходка в храме Христа Спасителя подпадала бы.
Хулиганская выходка? Да, бесспорно, хулиганская. Одна беда: в новой редакции УК из ст. 213 («Хулиганство») анекдотическим образом исключены именно хулиганские, то есть ничем не мотивированные, действия. А предлагаемые статьей мотивы «политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо /…/ ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы» в данном случае не могут быть доказаны или, как минимум, их можно в суде самым серьезным образом юридически оспорить.
По той же причине отпадает и ст. 282, статью о хулиганстве практически дублирующая, пусть и с усугублением. Хулиганская выходка «Пусек» могла бы подпасть под ст. 214. Вандализм, если проинтерпретировать их пение и пляску как порчу духовного имущества (то есть сакрального, с точки зрения верующих, внутреннего пространства храма), но такую возможность отсекла РПЦ, не признав осквернения и не пойдя на переосвящение ХХС. Следовательно, здесь возникает юридический тупик: независимый суд (а ведь у нас суды независимы, не правда ли?) скорее всего отвергнет обвинение по ст. 213 как необоснованное (и недоказуемое), а никакой другой статьи следствие подсказать не может. Остается играть в Ходжу Насреддина.
Так это выглядит в теории: преступление (хулиганская выходка) есть, а наказания за него нет и быть не может. На практике же с самого марта и по сей день стоит такой шум чисто демагогического и декларативного свойства — доводы и контрдоводы по поводу предполагаемого героизма «Пусек», что голова у всех идет кругом, юридические термины путают с богословскими, а само по себе уголовное дело предпочитают не доводить до греха (читать: до суда) и откровенно тянут время, оборачивающееся для трех юных особ детородного возраста долгими месяцами, чуть ли не целым годом, содержания под стражей... Сильно удивлюсь, если ни одна из них в ближайшие полгода не забеременеет.
