Две темы столкнулись нынче в общественной повестке — столкнулись буквально лбами, хотя мы, приняв позу страуса, изо всех сил стараемся этого не замечать. Не первой проблемы — о том, что надо что-то делать с сомнительными итогами приватизации 1990-х, приведшей к вопиющему расслоению «низов» и «верхов» (и, вопреки всем истерическим заклинаниям, так и не приведшей к возникновению пресловутого среднего класса), — эту проблему мы видим и так или иначе на нее реагируем. Но и не второй проблемы — питейно-курительной, — ее мы не замечаем тоже. А не хотим замечать лишь их внутренней взаимосвязи, их антагонистического единства.
Грубо говоря, любая антиалкогольная и антитабачная кампания при всей душеспасительной риторике (не стану повторять хорошо известные всем и вроде бы совершенно справедливые аргументы противников употребления алкоголя и курения табака) неизбежно оборачивается резким ростом акцизов на соответствующую продукцию — и, таким образом, бьет по карману прежде всего малообеспеченных слоев населения. Точь-в-точь как в памятном анекдоте: «Водка подорожала? Ты теперь, папа, наверное, будешь меньше пить?» — «Нет, сынок, это ты теперь будешь меньше есть!» социальная цена вопроса высока (об этом дальше), но бюджет при таком раскладе несомненно пополнится; по меньшей мере на первых порах.
И, говоря столь же грубо, любая нормализация (моральная легитимация) «черного передела» 1990-х неизбежно обернется раскулачиванием четверть-, полу- и просто олигархов — обернется раскулачиванием, выборочным или сплошным, полным или частичным, в зависимости от избранной концепции и методов ее реализации (ну и в зависимости от добросовестности исполнителей, естественно). То есть затронет достаточно узкую, но вместе с тем и могущественную прослойку богачей и сверхбогачей. Что, опять-таки, обернется достаточно серьезными потрясениями и волнениями, точь-в-точь как в эпоху неметафорического раскулачивания — но и при таком раскладе бюджет несомненно пополнится, по меньшей мере на первых порах.
А поскольку бюджету рано или поздно потребуются дополнительные доходы (и сегодняшние колебания курса рубля и цены на нефть напоминают об этом с достаточной остротой), то вопрос стоит, как он некогда был сформулирован датским мыслителем, — «или-или». Или под видом борьбы за здоровье населения резко увеличиваем цену на алкоголь и табак, или под видом борьбы за восстановление справедливости полностью или частично раскулачиваем олигархов. Третьего, увы, не дано. Как, впрочем, и не удалось бы (возникни кое у кого такое желание) совместить первое со вторым: социальная цена обоих тяжелых решений в таком случае суммировалась — и Боливар государственности не выдержал бы двоих.
Что же выбрать? Отбросим, как уже было сказано, демагогическую составляющую. Начиная с 15 мая 1985 года (старт горбачевской антиалкогольной кампании) к смертной казни у нас приговаривали (и расстреливали) с 18 лет, а спиртные напитки отпускали с 21. Однажды, уже в 1994 году, мне довелось чокнуться рюмочкой «Варцихи» с Лимонадным Джо, он же Минеральный Секретарь, или просто Минсек, утратившим к тому времени все посты, кроме призрачного председательства в фонде собственного имени, — и утратил он их далеко не в последнюю очередь из-за краеугольной глупости резко антиалкогольной политики. Важно осознать реальную альтернативность происходящего.
Каждый, кто, пусть и руководствуясь самыми благими намерениями, выступает сегодня за новые гонения на пьющих и курящих, объективно льет воду на мельницу нынешних «кулаков» (ну, и подыгрывает наркобаронам, это уж обязательно). Каждый, кто ратует за их раскулачивание, наоборот, объективно оказывается на стороне водочных и табачных монополистов и как минимум навлекает на себя обвинения в аморальности. Хотя он же, по сути дела, выступает на стороне активного большинства. Потому что активное большинство составляют в нашей стране люди пьющие, курящие и — да! — малообеспеченные. Или, как их раньше называли, трудящиеся.
В президентском мандате Путина нет ни слова про борьбу с пьянством и курением. А вот про борьбу с олигархатом сказано, и немало. И про гарантии необрушения хотя бы того прожиточного минимума, который существует сегодня. Меж тем начавшаяся уже кампания означенный минимум (незавидный, но и ничуть не позорный) неизбежно обрушит. И это вызовет уже не болотную бурю в стакане с джусом, а нешуточные народные волнения. В тех самых городах, в которых креативят, потягивают коктейли и нюхают кокс креативные, а работают с утра до ночи, пьют водку и курят дешевые сигареты совсем другие люди — и люди серьезные. Путинский электорат разнороден, но реальное путинское большинство — это именно они. Нижний Тагил, если вам так понятнее.
Б.Н. Ельцин при всех его катастрофических ошибках и объективно преступных реформах интуитивно осознавал: ни в коем случае нельзя наступать на грабли антиалкогольной кампании, начатой в мае 1985 года. Дешевая водка — один из китов, на которых он выстоял, пусть и сам уже едва держась на ногах. Но и олигархов он не трогал (а наоборот, плодил) — и поэтому довел Россию до суверенного дефолта. Да и в Риме цезарей — а ведь у нас сейчас как-никак цезаризм — не раздражая плебс дополнительными поборами, предпочитали пополнять казну избирательным раскулачиванием тогдашних олигархов — это называлось проскрипциями... А с пьянством, да, надо бороться. Конечно, надо! Есть два проверенных способа — один американский, а другой наш. Первый называется Обществами Анонимных Алкоголиков, а второй — вытрезвителями. И вот они-то, первый и второй, как раз прекрасно дополняют друг друга.
