А.И. Солженицын однажды проницательно отметил, что, назвав себя большевиками, а своих противников — меньшевиками (хотя вторые на тот момент численно превосходили первых), Ленин со товарищи заранее одержали над Плехановым и его единомышленниками безоговорочную победу, ведь они внушили колеблющимся мысль о том, что их будто бы больше — а Бог на стороне больших батальонов, как выразился однажды один далеко не самый глупый человек. По сути дела, речь идет о том, что в наши дни называется нейролингвистическим программированием (НЛП). Сходный случай произошел потом и с фамилиями вождей революции — случай особенно показательный, потому что в подавляющем большинстве это были не доставшиеся по наследству фамилии, а добровольно и сознательно избранные псевдонимы. Стоит ли удивляться тому, что и громокипящего Троцкого, и «золотое перо» Бухарина, и чрезвычайно популярного Зиновьева с их нейтрально звучащими псевдонимами переиграл внешне неприметный и необаятельный человек, избравший грозное имя Сталин?
Меж тем именно НЛП (естественно, наряду со многим прочим) заранее обрекло на поражение и недавний, отчасти выплеснувшийся на улицу, а отчасти — выплеснутый на нее искусственно и подкрепленный вирусным маркетингом Фейсбука протест. Началось всё с топонимов. Имея в загашнике площадь Сахарова, вожди движения избрали его символом Болотную — и провозгласили тем самым (на нейролингвистическом уровне), что собираются вести народные массы в болотную топь. Не говоря уж об исторической аллюзии на Болото в парижском конвенте, будящей у человека образованного (а ведь это были Рассерженные Образованные Горожане, пресловутый РОГ от Станислава Белковского) исключительно негативные ассоциации. Оно, конечно, и киевский Майдан расположен на месте, которое в старину называлось Козьим Болотом, но у тамошних и тогдашних оранжистов хватило ума не актуализировать былое название. Верхом же идиотизма стало, разумеется, «стояние на Плешке».
Избрав символом протеста белый цвет (белые ленточки, Белое Кольцо, и т.д.), вероятно, планировали провести — во всей ее кричащей неуместности — параллель с Белой Гвардией, противопоставив себя «красному» Кремлю, а также подчеркнуть чистоту и непорочность собственных помыслов. Однако белый цвет многозначен и противоречив: тут тебе и Белый дом (американский — хорошо; наш — не очень, ведь в нем как раз тогда сидел нынешний президент); и нейтральная «белая зарплата», упоминая которую, держат в уме «серые выплаты» и «черный нал»; и, наконец, особенно актуальный для РОГа (хотя не каждому представителю Креативного Класса он по карману) «белый порошок». Но дело даже не в этом; любые войны, включая психологические, ведутся под теми или иными знаменами; провозгласить своим символом белый цвет означает заранее выкинуть белый флаг (что, собственно говоря, и произошло), тут нет и не может быть никаких разночтений.
Лестная самоаттестация «креативный класс» также оказалась практически неудачной. И не только потому, что выдающихся людей не может быть много по определению (иначе они не выдавались бы в общей массе), а подлинно творческих, подлинно креативных людей можно в любой профессии пересчитать буквально по пальцам. Само по себе слово «класс» отсылает к Марксу и волей-неволей наводит на мысль о необходимости классовой борьбы, то есть борьбы за интересы своего класса, а отнюдь не всего общества. Не зря же к представителям и, главное, к предводителям «креативного класса» тут же приклеилось куда менее лестное (и куда более точное) наименование «п<ижонские> шубы». В обзывании своих идеологических и, главным образом, ситуативных противников «шубы» проявили несколько большую креативность («быдло» и т.д.), однако и здесь допустили несколько очень серьезных, чтобы не сказать роковых промашек. Упомяну лишь одну из них — пресловутых «анчоусов», запущенных в обиход и усиленно эксплуатируемых до сих пор некоей обозревательницей, в свою очередь, презрительно именуемой многими «стрелкой осциллографа».
Имелись и имеются в виду иногородние участники митинга, свозимые на Поклонную гору в битком набитых автобусах, а в расширительном смысле — всё, если вспомнить четвертьвековой давности слоган, агрессивно-послушное большинство… Наименование, что ни говори, оскорбительное, но ведь и бездарное тоже! Человек разумный наверняка знает идиому «как сельди в бочке» — и так или иначе воспользовался бы ею в тех же оскорбительных целях. Человек попроще (или старающийся казаться попроще) вспомнил бы кильки, но уж никак не анчоусы! Упоминание которых характеризует не столько идейных противников нашей Стрелки, сколько ее собственные гастрономические пристрастия, восходящие, очевидно, к застойному времени, когда анчоусы слыли редким деликатесом и получить их можно было только в продуктовом наборе (например, в Союзе писателей). Не говоря уж о том, что и впрямь несколько деликатесная рыбка скверно коррелирует с презираемыми и обзываемыми народными массами.
И в заключение — еще одно наблюдение (далеко не исчерпывающее тему, но ведь данные заметки по горячим следам носят заведомо предварительный характер): затевая заваруху, «шубы» явно промахнулись с выбором Главного Писателя Протестного Движения (ГПДД) — им нужен был не унылый детективщик Акунин, а, разумеется, Пелевин! Во-первых, он подлинный певец «креативного класса». Во-вторых, он любимый писатель «креативного класса». А в-третьих, участвуй Пелевин (хотя бы заочно) в московском «белом движении», уж он-то сумел придать ему надлежащую креативность!
