Дмитрий Медведев, завершая свое последнее интервью руководителям телевизионных каналов, высказался в том ключе, что их партнерство с Владимиром Путиным рассчитано на продолжительное время. И вообще, как он заявил, «тандем – это надолго» и это правильно, поскольку судьба страны не должна зависеть от воли одного человека.
Высказано все это было даже чересчур смело, учитывая, что после 7 мая Путин фактически в любой момент может отправить правительство Медведева в отставку, и едва ли Государственная дума в нынешнем составе станет оспаривать это решение. Как известно, желающих не допустить премьерства Медведева среди сторонников избранного президента немало, а в экспертной среде очень популярно мнение, что правительство во главе с уходящим президентом просуществует лишь до осени нынешнего года, и Путин уже сейчас готовит ему замену.
Лично у меня эта гипотеза – об осенней смене правительства - вызывает некоторые сомнения. Ну, хорошо, допустим, Путин как человек слова исполняет предвыборное обещание и нехотя пропускает партнера по тандему в Белый дом, уже готовясь сместить его при первых же симптомах надвигающегося кризиса. Но зачем тогда Путин отдает своему партнеру лидерство в «Единой России», причем с такой формулировкой, что крепкое правительство должно опираться на парламентское большинство? В данном случае никакого публичного обещания не было, тут наличествует одна лишь добрая воля будущего президента.
Говорят, что Путин освобождает Медведеву место в «Единой России», потому что он уже готовит поглощение этой партии новообразованным Общероссийским Народным фронтом, который сам и возглавляет. Однако «Единая Россия» - это не только крупнейшая партия, это еще и самая большая фракция в Думе, это контроль за бюджетом и законодательством, и, пожалуй, самое главное – это тысячи перспективных рабочих мест, которые, несомненно, появятся в партии с учетом оживления региональной политической жизни. В общем – это потенциальное поле притяжения огромнейшего сегмента политического класса. И сомневаюсь, что Медведев не начнет сразу же с 8 мая изменять в благоприятную сторону имидж партии, что сразу же откроет двери партийных кабинетов сотням молодых аппаратчиков.
В общем, не похоже, что Путин рассматривает премьерство своего партнера по тандему как сугубо временное явление. Тем более, что непонятно, на кого ему Медведева следует менять. Собственно говоря, варианта три. Первый – это если Медведева сменит сугубо технический премьер, лично преданный президенту, беспрекословный выразитель его воли. Тактически это дает только одно преимущество – ощущение победы у той части сторонников Путина, кто раздосадован сохранением Медведева. Но стратегически этот шаг не создает нового политического качества, и не только не укрепляет властную коалицию, но сужает ее общественную поддержку. Думаю, этот вариант возможен только в случае очень масштабного экономического кризиса, который Путин постарается разрулить лично.
Два других варианта – Медведева сменит человек похожий на Кудрина или человек похожий на Глазьева – на мой взгляд, плохо вяжутся с подчеркнуто консервативным стилем правления Путина. И вообще не очень понятно, зачем президенту иметь в качестве партнера политика с сильной идеологической мотивацией, либеральной либо социал-демократической.
Мне кажется, в ходе этой избирательной кампании Путин окончательно определился в качестве консерватора, защитника устоев и основ. Он как-то психологически сжился с образом охранителя, и этот образ его устраивает. А что касается будущего, то за будущее в его команде отвечает Медведев. Вот он пусть и отвечает, тем более что у Медведева сложились неплохие рабочие отношение с действующим американским президентом, о симпатии к которому Медведев намекнул в ходе интервью, а тот почти наверняка продолжит сидеть в своем Белом доме еще четыре года. В общем, как бы мы ни оценивали эффективность тандема с нашей точки зрения, с точки зрения российской власти прошедшие четыре года были, пожалуй, самыми спокойными за всю постсоветскую историю. С конца 2008 по конец 2011 разом снизилась и внутриполитическая, и внешнеполитическая напряженность. Прежние внешние враги становились друзьями, оппозиционеры переквалифицировались в губернаторов, мощнейший финансовый кризис не вызывал никакого серьезного социального протеста.
Да, в конце концов, все ухнуло, и нервы некоторых начальников не выдержали. Но, в конце концов, два-три крупных митинга в центре столицы, несколько предельно неприятных минут прослушивания трансляции некоторых выступлений – не слишком ли малая цена за удачную рокировку во власти и сохранение правящей команды? Да и тот факт, что протестные силы рассосались сразу после выборов, не свидетельствует ли о том, что все наши декабрьские страхи оказались чрезмерными? И страхи эти можно объяснить только тем, что кровавые эксцессы «арабской весны» создавали действительно неприятный контекст всему происходящему в России.
Путинисты слева будут, вероятно, разочарованы. Они ждали безусловно другой развязки, и они ее закономерно не дождались. Теперь они будут создавать свои организации с целью торпедировать правительство Медведева, доказать его нелояльность верховному патрону, наличие у него каких-то страшных закулисных связей с Западом. Наверняка нам на все лады начнут говорить о том, что Обама тайно готовит удар против России, что светлая сторона «перезагрузки» скрывает ее темную сторону. И российская власть будет с удовлетворением взирать на такую стихийно складывающуюся двухпартийность, которая ей, кстати, ничуть не угрожает.
Между тем, если бы наши левые думали не о том, как бы покарать правых, а о том, как реально изменить экономическую политику, спася в России остатки науки и индустриального производства, они бы сейчас реально поддержали слабо замаячивший с премьерством Медведева курс на партизацию исполнительной власти. С тем прицелом, чтобы на очередном, надеюсь досрочном, витке думской кампании одолеть «Единую Россию» и, взяв большинство в нижней палате, самостоятельно сформировать правительство, представив главе государства и своим избирателям ответственную и работоспособную левую программу.
Вот за это можно было бы всерьез побороться.
