В Петропавловской крепости продлили пасхальное настроение
На выставке «Пасха в Петербурге» в Петропавловской крепости собрано почти полтысячи экспонатов, связанных с празднованием православного праздника на берегах Невы. Но обилие экспонатов не делают выставку необъятной.
В принципе Музей истории Санкт-Петербурга, объединившись с Музеем истории религии, Императорским фарфоровым заводом и другими партнерами, способен извлечь из запасников еще больше икон и пасхальных яиц, стихарей и редких фотографий начала прошлого века, пасхальных открыток и образцов антирелигиозной пропаганды 1920-х годов.
Но и отобранного хватает, чтобы получить представление о важнейшем событии христианского календаря. Впрочем, календарное отношение к Пасхе — наименее правильное из всех возможных. В каком-то смысле Пасха длится целый год.
Одна из первых витрин рассказывает об образе Иерусалима в русской культуре. Здесь и многочисленные путеводители по далекому городу, издававшиеся в России до революции, и литографические виды Иерусалима, представленные работами как российских, так и зарубежных художников.
В Невской картине Петропавловки соседствуют отпечатанные в Париже в 1851 году «14 остановок Скорбного пути, рисованные с натуры в Иерусалиме и посвященные Его Св. Папе Пию IX» (коллектив авторов) и альбом Григория и Никанора Чернецовых «Палестина». Братья-академики совершили в 1842–1843 годах путешествие по Египту, Палестине, Сирии, Греции и Турции. Печать альбома завершили к 1845 году. «Палестина» вышла в четырех тетрадях, в каждой по шесть рисунков, к ним прикладывался лист объяснительного текста.
Пасха для горожан была связана как с рассылкой поздравительных открыток, так и с обязательными визитами. В дни праздника Петербург преображался. Например, только в вечер пасхальной литургии на Исаакиевском соборе устанавливали горящие факелы (о чем напоминает акварель К. Э. Гефтлера). Чтобы попасть на литургию, очередь приходилось занимать за два часа до ее начала.
Утерянным ныне атрибутом Пасхи выглядят вербные базары, многочисленные в былом Петербурге. Они открывались на Вербной неделе и предлагали все необходимое для праздника — пучки вербы, игрушки, ткани и цветы. На фотографиях этих деталей не видно, зато передана многолюдная атмосфера ранней весны. Торжественно-праздничной атмосферой полон и снимок семьи художника Верещагина в пасхальный вечер.
Среди развлечений пасхальной недели важное место занимал театр. Афиши театра Суворина за апрель 1916 года (их печатали со специальной пометой «Пасхальная неделя») напоминают о странном смешении в репертуаре: рядом с «Девичьим переполохом» здесь оказывались «Волчьи души».
Специальный раздел посвящен пасхальной открытке с ее многообразной символикой. Так, цыплята выступали в роли символа обновления жизни, кролики — символа плодородия и богатства, а незабудки — напоминания. Среди подарков же главными оставались пасхальные яйца. На выставке показано более сотни — фарфоровых и стеклянных, деревянных и металлических, из бисера и поделочных камней, не говоря уже о папье-маше.
Среди экспонатов — и фотографии с пасхальных богослужений в Железном зале Народного дома (он назывался «Заведение для народных развлечений императора Николая II»; сейчас здесь мюзик-холл). В его здании мечтал показать столице свою балетную труппу Сергей Дягилев, но всякий раз что-то мешало его проектам — например, пожар, уничтоживший здание в 1912 году.
После революции Пасха сперва еще попадала в календари. На выставке можно увидеть такое чудо-юдо, как табель-календарь на 1928 год с изображением Ленина и одновременно списком церковных праздников, изданный газетой «Красный Восток». Но времена менялись, антирелигиозная пропаганда становилась все агрессивней.
Пасху пытались сделать символом разгильдяйства и пьянства, агитгазета Центрального совета Союза безбожников СССР в 1929-м не экономила на призывах. «Довольно хранить наследие рабского прошлого, освободите свои жилища от темных ликов икон и копоти лампад!», «Долой Пасху — да здравствует 1 мая!». Фантазия агитаторов была бедной, но буйной.
Тем не менее празднование Пасхи не прекращалось даже в блокаду, когда в Ленинграде осталось лишь три действующих храма. Куличей не было, зато было что-то гораздо важнее символов.
Выставка открыта до 3 июня.
