Рассказанная жизнь Габриэля Гарсиа Маркеса
В русском переводе вышел первый том автобиографии Габриэля Гарсиа Маркеса «Жить, чтобы рассказывать о жизни».
Эта книга избыточна, и в то же время чувствуется, что она написана неохотно. Последние годы Габриэль Гарсиа Маркес предпочитал молчание. Его последний роман вышел в 1989 году. Потом, через немалые паузы, он выпускал сборники эссе. Один из них имел красноречивый заголовок: «Я здесь не для того, чтобы говорить речи».
Много лет посвятивший журналистскому ремеслу, он прекрасно знает цену писательским признаниям. Цена эта настолько большая, что признаний должно быть поменьше. Газетные интервью он рассматривает как «опасную выдумку для скромных писателей, которые не хотят говорить большую часть из того, что должны». Так что долгожданные воспоминания он осторожно дозирует. В первом томе повествование доходит только до 1950-го.
В книге как раз проговорено многое из того, что «не хочется, но должно». Писатель откровенно рассказывает о своих отношениях с родителями. Эти отношения, как выясняется, теснейшим образом переплетены с историей литературного становления. Гарсиа Маркес начинает книгу с воспоминания о том, как мать попросила его съездить в Аракатаку, чтобы продать их старый дом. Во многом именно из этой поездки и вырастут впоследствии его знаменитые романы.
В книге есть и горькие признания, и то покаянные, то иронические размышления о том, что в тех краях, где он родился, природа располагает скорее к сибаритству, чем к общественной деятельности. Но все эти меткие замечания, мгновенные «уколы», Гарсиа Маркес прячет в виртуозных описаниях, колоритнейших сценках, любопытных наблюдениях.
«В следующем месяце мне исполнялось двадцать три, я избежал призыва в армию, дважды знакомился с триппером, регулярно выпивал и каждый день выкуривал по шестьдесят сигарет самого жуткого табака», — в этом описании на самом деле не так много бахвальства, как могло бы показаться. Ведь «разбору полетов» этого 23-летнего юноши и посвящены все 500 с лишним страниц автобиографии. Он сам напоминает себе о полученных, но не всегда воплощенных в творчестве, уроках мастерства. Сам выносит себе приговор, а чтобы тот не был слишком суровым, с одинаковой степенью подробности рассказывает и о росте гражданственности, и о борьбе с курением.
Чем больше болезненных истин сообщает Маркес, тем с большей щедростью разбрасывает перед читателем сюжеты, каждый из которых мог бы превратиться в рассказ, а то и в повесть.
Вот, к примеру, юный сочинитель, который до последнего противится воли отца, желающего, чтобы сын стал адвокатом, перемещается из одного литературного кафе в другое, с вечной кожаной папкой, единственным своим сокровищем. Папка, в которой, хранятся наброски газетных статей, оказывается потеряна. Коллега юного журналиста дает объявление, и черновики возвращают, «но без папки и с тремя орфографическими ошибками, исправленными очень хорошим почерком зелеными чернилами». Эти «зеленые чернила» так неожиданны, что даже переводчик Сергей Марков, а также редактор книги, не могут представить более благозвучный перевод лукавой истории.
В названии воспоминаний, «Жить, чтобы рассказывать о жизни» (2002), содержится и вопрос, на который писатель берется ответить сам, словно опасаясь оставить эту задачку критикам и биографам. «Магический реализм» — это авторский метод преображения реальности или сама жизнь настолько фантастична, что писателю остается только фиксировать ее проявления? Кажется, Гарсиа Маркесу ближе второй вариант ответа: «Таким образом, жизнь сама меня учила, что один из наиболее полезных писательских секретов — научиться читать иероглифы реальности, не стуча в дверь, чтобы что-то спросить».
«Именно из-за вашего пацифизма общественная трагедия страны вошла к нам на цыпочках через заднюю дверь, и у каждого из нас она внутри», — так образно тревожатся об отношениях интеллигенции и власти в Барранкилье, одном из крупнейших колумбийских городов, ставшим в 1940-е «мирным убежищем» посреди кровавой реальности.
«Тем не менее правда моей души была в том, что драма Колумбии дошла до меня как отдаленное эхо, и меня потрясало только, когда реки крови вышли из берегов» , — собственно, история взросления героя в том, как это «эхо» постепенно становилось менее отдаленным. Причем самое важное для писателя в этом приближении — не потерять и всю нажитую непосильным сибаритством вальяжность и негу красивой фразы. Гарсиа Маркес — даром что ли всю молодость предавался интеллектуальным и сексуальным буйствам — умением хорошо складывать слова не поступается.
