Поздним вечером 4 марта открылся более чем двухмесячный сезон междуцарствия, во время которого уходящий президент соседствует с еще не вступившим в должность — инаугурация, по всеобщим расчетам, может состояться лишь 7 мая. Два месяца проводятся в обширных и беспрестанных утечках о кадровых перестановках, хотя до 7 мая еще далеко и хотя официально сам процесс формирования кабинета начнется лишь после 7 мая.
Согласно ст. 111 Основного Закона, кандидатура премьера при новом президенте должна быть внесена до 21 мая (7 мая плюс две недели), а премьер, если он будет утвержден, имеет еще неделю для представления кандидатов на портфели. То есть междуцарствие длится почти три месяца.
Между тем СМИ, полагаясь на источники (на вбросы, по-русски говоря), уже успели перетасовать решительно всех. А.Э. Сердюкова с Д.О. Рогозиным, Э.С. Набиуллину с Т.А. Голиковой, С.В. Кириенко с И.И. Сечиным. А также создать сверхмощный Минкульт, куда прочат то ли нынешнего президентского пресс-секретаря Н.А. Тимакову, то ли кого-то из триумвирата О.Б. Добродеев — В.М. Кулистиков — К.Л. Эрнст. Это в столь краткие сроки, а ведь впереди еще апрель и май.
Очевидным следствием столь широкой и долгопротяжной подковерной кампании является то, что кабинету министров, АП РФ и другим важным сановникам исполнять свои прямые обязанности некогда и незачем. Все принимают участие в кастинге, а государственные дела идут по инерции.
Такое удлинение формального междуцарствия установилось при В.В. Путине с 2000 года. Президент СССР М.С. Горбачев в 1990 году присягнул прямо в день своего избрания (иное дело, что избирали его не всенародно, а на съезде народных депутатов). У Б.Н. Ельцина интервал между избранием и присягой и в 1991-м, и в 1996-м составлял лишь месяц. Но уже в 2000 году явилась нынешняя практика, причем уже и в 2000-м объяснение ей найти было бы трудно. De facto В.В. Путин получил бразды и. о. президента еще в августе 1999 года, de iure он им стал 31 декабря 1999 года — с уходом Б.Н. Ельцина. Надобность тянуть после мартовского избрания еще два месяца была не слишком понятна, поскольку не было ни смены караула, когда одни уезжают из дворца, а другие въезжают, ни необходимости с нуля формировать команду — она и так уже была сформирована и практически не изменилась.
Это также относится и к последующим президентским инвеститурам. В 2004 году президент пошел на второй срок, а переформирование кабинета случилось еще до выборов — тянуть затем еще два месяца не было никакой нужды. В 2008 и 2012 годах ситуация формально иная — имя первого лица меняется, что в принципе могло бы служить обоснованием для длинного интермеццо. Могло бы, когда бы оба перехода не обставлялись формулами «тандем» и «мы договорились». Если договорились, то зачем все так долго?
Для сравнения: в 2007 году на выборах президента Франции уходящий Ширак и приходящий Саркози вроде бы ни о чем не договаривались, да и тандема не учреждали — чистое «караул сдал, караул принял», — однако же смена караула от объявления о победе до въезда Саркози в Елисейский дворец заняла менее недели. Притом что держава не самая мелкая и к тому же ядерная.
Сдается, что более рационального объяснения, чем ВАД (послевоенная литерная статья «Восхваление американской демократии»), тут не обнаруживается. С того самого момента, как у нас вообще заговорили о переделке советской системы во что-то иное и о правовом оформлении этого чего-то иного, конституционный инструментарий США господствовал в умах. Возможно, потому что 90% людей, читавших хоть какую-то иностранную конституцию, читали именно американскую. Только от крайнего обаяния этого документа в умах и желания копировать из этого документа как можно больше могли появиться посты вице-президента СССР и вице-президента РСФСР. Затем, правда, по известным обстоятельствам отмененные. Отсюда же и до сих пор не отмененная норма о президентском послании, причиняющая так много страданий и тем, кто обязан послание сочинять, и тем, кто обязан его выслушивать и с умным видом похвалять. Давно бы и отказались, но Заратустра не позволяет.
И тут наблюдается еще одно правило. Чем сильнее практика расходится с духом (да она и не может не расходиться, поскольку документ появился и рос на совершенно другой земле), тем сильнее желание воспроизводить какие-то аномалии этого документа, носящие очевидно рудиментарный характер. «Пережиток — он обломок древней правды», а древняя правда такова, что в конце XVIII века, когда писалась Конституция США, средства транспорта и связи были не быстрее, чем во времена апостола Павла. При таких скоростях смена президентов не могла не быть процессом длительным. В середине XX века процесс этот в США слегка подсократили, но лишь слегка. Интермеццо вошло в традицию, а традиция — душа держав.
Иной вопрос, почему этот уважаемый американский обычай, не более органичный для русской почвы, чем, допустим, День благодарения, должен быть душою также и русской державы.
В смысле копирования американских образцов непревзойденный эксперимент поставил т. Сталин, приказав А.Н. Туполеву создать и запустить в серийное производство точную — до последней дырочки и последней заклепки — копию американского бомбардировщика B-29. Все дырочки скопировали, приборная доска на Ту-4 была в милях и футах, но идеальной копии все равно не получилось. У самолета много начинки и комплектующих, и для идеальной пришлось бы переводить на англосаксонскую систему мер и весов половину советской промышленности.
Причем это был всего лишь поршневой бомбардировщик — по сравнению с конституционным механизмом изделие простейшее. Отчего желание копировать дырочки и заклепки в инаугурационном процессе производит особо комическое впечатление.
