Все-таки заблуждаются те эксперты, которые ратуют за превращение России в парламентскую республику. Допустим, стало бы правительство партийным, и что? После выборов все бы знали, кто каким министром будет. Не интересно.
То ли дело сейчас. Предопределенность результатов народного волеизъявления сменилась полной неопределенностью по поводу персонального состава будущего кабинета министров. Известно только, кто им будет руководить. А дальше — простор для фантазий журналистов и широко распахнутое окно возможностей для амбициозных чиновников и лоббистов.
Скажу больше, пожалуй, со времен «лихих 90-х» торг вокруг постов в российском Белом доме не был так уместен, как теперь. Не исключено, что в значительной степени это является следствием тандемократии. С одной стороны, за прошедшие четыре года Дмитрий Медведев стал олицетворением еще одного центра власти. А с другой, Владимир Путин своим пребыванием в должности премьера сделал ее отнюдь не «технической».
В результате и те, кто по-прежнему видит в Медведеве лидера «креативного меньшинства», и те, кто в будущем хотел бы тоже поучаствовать в борьбе за президентское кресло, и бизнесмены, привыкшие за предыдущий политический цикл к игре на «двух досках», — все хотят закрепиться на «краснопресненской» высоте.
Дополнительную интригу, безусловно, добавляет тот факт, что в формируемом правительстве впервые с начала выстраивания нынешней вертикали власти не будет Алексея Кудрина, чей вклад в нейтрализацию/равноудаление олигархов сложно переоценить. Поскольку созданная им финансовая система предполагала не только изъятие нефтяных (в том числе и олигархических) сверхдоходов в государственный стабфонд, но и сосредоточение основных кредитных ресурсов у госбанков.
И от того, кто заменит Кудрина в качестве ключевого куратора финансово-экономического блока, в значительной степени зависит, насколько быстро и в чью пользу будет демонтирована созданная им система. Хотя, скорее всего, деньги при этом станут утешительным призом для той группы влияния, которой в любом случае не суждено будет получить власть. К тому же если наиболее вероятными кудринскими «сменщиками» являются Игорь Шувалов и Аркадий Дворкович, то другой якобы покидающий Белый дом путинский тяжеловес Игорь Сечин, судя по циркулирующим слухам, вероятно, уступит место либо Сергею Кириенко, либо Алексею Миллеру, которых никак не причислишь ни к ельцинской «семье», ни к креатурам братьев Магомедовых.
А ведь тот, кто в России курирует ТЭК, тот в конечном итоге контролирует и казну. Эта ситуация изменится лишь в том случае, если в ближайшие годы страна совершит значительный индустриальный рывок. Благо наряду с неоднократно высказанными (в том числе и на самом высоком уровне) соответствующими пожеланиями на сей раз появились кадры, которые решают, возможно, не всё, но очень многое.
Когда Владислав Сурков будет отвечать за «высокие технологии», Дмитрий Рогозин — за ВПК и какой-нибудь выходец из бизнеса, но «со стержнем» — за обычную промышленность, индустриальному саду, наверное, действительно цвесть. Если только он не сгорит в кострах президентских амбиций.
Никто, разумеется, не станет утверждать, что в завершающем свою работу путинском правительстве собрались одни безамбициозные единомышленники. Но, во-первых, Путин во многих случаях сознательно создавал дуги противостояния между своими подчиненными, не без оснований полагая, что в качестве арбитра они будут привлекать его, премьера. А кто судит, тот и правит. Во-вторых, сами амбиции путинских вице-премьеров и министров на том политическом цикле не распространялись дальше премьерской должности. (Наглядное тому подтверждение — тот же Алексей Кудрин.) По крайней мере оспаривать право Путина на возвращение в Кремль никто не стремился (или не решался).
Медведев как будущий глава правительства такими лояльными коллегами похвастаться не сможет. Тем более что на его премьерстве «цветик-семицветик» обещаний старшего партнера по тандему, похоже, закончился. Косвенным свидетельством чему — сама эта попытка сформировать своеобразное правительство потенциальных «преемников». А ящик Пандоры еще больше приоткрылся после заявлений действующего президента о том, что ни один чиновник не должен занимать одну должность больше шести лет.
Неудивительно, что ключевые вице-премьеры будут рассматривать свои посты в Белом доме как своеобразный карьерный трамплин и стремиться заработать аппаратные очки, в том числе и за счет друг друга. При этом, в отличие от ситуации, складывающейся в правительстве в 2004–2007 годах, когда в путинском окружении впервые развернулась битва за «преемничество», на сей раз премьер тоже будет в игре.
С точки зрения политической евгеники превращение кабинета министров в некое подобие реалити-шоу «Последний герой», возможно, не так уж и плохо. Но вот экономический прорыв при «борьбе всех против всех» становится весьма проблематичен. Сложно представить, как чиновник X одобрит предоставление финансирования отрасли, курируемой его неформальным конкурентом — чиновником Y, если успехи последнего неизбежно повысят его шансы получить вожделенный «преемнический» титул.
Невольно возникает вопрос: а может быть, парламентская республика не так уж и плоха? Есть хотя бы шанс, что в таком случае целеполагание ключевых членов правительства будет опираться на какую-то идеологию (в данный момент востребованную обществом) и не ограничиваться исключительно удержанием или получением власти. А весьма высокая конфликтность и низкая дееспособность, как, боюсь, мы очень скоро сможем убедиться, — свойство отнюдь не только коалиционных кабинетов министров, которые нередко приводят в качестве контрдовода противники парламентской республики.
Автор — редактор отдела «Мнения».
