Новый президентский срок Владимира Путина, видимо, начнется без особой пропагандистской шумихи. Нам ничего не скажут о сияющих перспективах укрепления государства и подъема экономики, о наступлении светлой эры модернизации. Мы даже не услышим слов о важных, кардинально необходимых экономических реформах, которые оздоровят инвестиционный климат и обеспечат приток денег в нашу обнищавшую страну. Никому из нас уже не придется грезить о восстановлении фундаментальной науки и реванше интеллектуального класса. Вместо всех этих частично сбывшихся, частично полностью потухших надежд гражданам России, судя по всему, предложат только сугубо консервативную повестку в виде целенаправленных мер по удержанию от кризисов, сохранению суверенитета и защите территориальной целостности.
Собственно говоря, и такая повестка, если она будет реально выполняться, — это уже немало. Но все же грядущие шесть лет, приплюсованных к предшествующим 12, — это слишком долгий срок, чтобы не испытать жесточайшего разочарования от утраты будущего в виде хоть какой-то перспективной цели, хоть какой-то светлой мечты.
Самый популярный нарратив, который сейчас в ходу в экспертных кругах, состоит в том, что смысл ближайших шести лет состоит в постепенном, но неуклонном увеличении числа «городского класса». В течение этого времени число «креативно мыслящих» новых европейцев увеличится за счет сокращения «патерналистски настроенных» синих воротничков, и тогда наконец над Отечеством взойдет заря свободы в виде какого-нибудь президента-олигарха. Весьма вероятно, что такого рода светлая мечта может кого-то еще увлечь, но совершенно очевидно, что она не обрадует ни верхи нашего «правящего класса», ни низы класса интеллектуального.
Хороша или плоха такая неожиданная скупость в желаниях и мечтах? Она и плоха и хороша в одно и то же время. Плоха она потому, что в узких рамках «консервативной повестки» очень выгодно и легко заниматься выдумыванием разного рода опасностей и угроз, которые потом можно с легкостью одолевать. Вот Обама поздравил Путина с победой, но охранители скажут, что сделал он это для видимости, а на самом деле американский президент и его Госдеп готовят очередной заговор против российской власти. Нефтяные цены пока не падают и российский бюджет исправно пополняется валютными поступлениями, но либеральные алармисты предупредят, что не за горами ввод в производство нового водородного двигателя и по этой причине нужно еще больше сократить расходы на оборону и образование. Или, наоборот, не за горами что-нибудь совсем ужасное и соответствующие расходы надо, напротив, увеличить. «Консервативная повестка» просто вынуждена порождать внешние угрозы, чтобы оправдать любые совершаемые в рамках этой повестки политические шаги.
И всё же по большому счету «консервативная повестка» — это хорошо, и это именно то, что нужно сейчас России. По той простой причине, что у российской власти сейчас и не может быть никакой иной, более высокой задачи, чем реформирование самой себя, кроме обеспечения политической реформы, которая только и может вернуть России будущее.
Мы уже могли убедиться, что в рамках нынешней системы, когда правительство не несет политической ответственности перед законодательной властью за свои решения и свои проекты и когда полномочия президента и правительства не имеют строгого разграничения, все высокие цели и задачи оборачиваются большими нецелевыми расходами и весьма скромным модернизационным эффектом. За последние четыре года столько было сказано о технологической модернизации, чтобы в качестве ее единственного заметного итога мы имели лишь одну энергосберегающую лампочку. И теперь уже очевидно, что прежде чем ставить обнадеживающие цели, нужно реформировать саму систему целеполагания и целедостижения, то есть именно то, что американские социологи называют политической системой. И, собственно говоря, следует сделать только это.
Пока парламентская реформа не произведена, все остальные, теоретически правильные радикальные усилия власти произведут только вред. Например, компенсационный налог — осуществленный президентским указом, пусть даже и с благословения Думы, — не покажется ли он просто очередным побором с бизнеса? Легализация частной собственности — вторая важнейшая задача власти, но она, увы, не может предшествовать первой: пока власть не имеет внутренних ограничений, бизнес, даже свободный от подозрений, как жена Цезаря, не будет чувствовать себя в безопасности. Наконец, наивно верить в справедливый суд в отсутствие полновластного народного представительства, которое только одно и является гарантией независимости суда от произвола администрации.
Мы видим, что практически все направления медведевской модернизации не реализовались исключительно потому, что действующий президент не поставил парламентскую реформу во главу угла своих преобразований. И только в самое последнее время возникло слабое ощущение, что оба лидера тандема пришли к пониманию, что переход к парламентской системе является первым, но необходимым условием всех остальных реформ.
Не думаю, что эту реформу нужно форсировать в течение ближайшего года. Слишком сильны в обществе те круги, которые не мыслят Россию вне сильной цезаристской власти. В свое время во Второй империи Луи Наполеона был в ходу миф, что Франция не принимает по своей культуре иной строй, кроме личной власти, и понадобилась катастрофа под Седаном, чтобы миф о неизбывном французском антиреспубликанстве был развеян. России нужен, конечно, не Седан, но широкая общенациональная дискуссия о будущем политическом строе, в ходе которой участники воображаемой конституционной коалиции могли бы выложить все свои аргументы и попытаться убедить искренних оппонентов.
Проведение в жизнь этой реформы могло бы стать важнейшим итогом деятельности будущего президента Путина и будущего премьера Медведева, если бы эти политические деятели сошлись в необходимости сочетания консервативного «путинизма» и либерального «прогрессизма» по формуле: государственный суверенитет в союзе с парламентской реформой. Может быть, тогда старый лозунг «суверенной демократии» приобрел бы парадоксально новый смысл.
