Победа Владимира Путина в борьбе за пост президента не вызывает удивления: хотя еще долго будут выяснять, насколько грязными были эти выборы, она не могла не случиться. Слишком сильно российский народ боится сказок про «оранжевые революции», слишком мало верит в себя, слишком велико было административное давление, слишком разнузданной — телевизионная «промывка мозгов».
Путин не мог не победить, но специфика прошедших выборов заключается в том, что их главный результат — не фамилия победителя, а общий расклад сил, и здесь особенно важны два обстоятельства.
Первое — это серьезный провал в популярности избранного президента в Москве, Санкт-Петербурге и других мегаполисах. И пусть подсчет голосов еще не закончен, можно уверенно сказать: Россией в ближайшие шесть лет будет править президент, избранный провинцией и национальными республиками в пику растущему среднему классу крупных городов. Президент, который будет вынужден опираться на очевидно ретроградную часть общества, всецело зависящую от раздутого государственного сектора экономики. Путин «третьего» (или «четвертого», если считать еще одним периодом его правления 2008–2012 годы) срока вынужден будет быть более консервативным и агрессивнее относиться к новым политическим силам и течениям, так как все они будут в той или иной степени оппозиционными. Поэтому я рискну предположу, что его конфликт с реальностью станет нарастать и это президентство несомненно станет для Путина последним.
Второе — это неожиданный успех нового участника гонки, Михаила Прохорова. Его не следует интерпретировать как результат консолидации сторонников правых идей, хотя Прохоров — несомненный либерал. Речь идет скорее о том, что общество окончательно разочаровалось в политиках, десятилетиями делающих вид, что собираются серьезно бороться за высший пост в стране. Похоже, что время мастодонтов — Зюганова и Жириновского — закончилось. И, вероятно, с ними закончилось и время их партий. Отсутствие в этот раз в списке кандидатов в президенты Явлинского ничего не меняет: если бы он участвовал в выборах, он занял бы уверенное последнее место. Успех Прохорова означает: пришло время для мощного переформатирования российского политического поля.
Это переформатирование, на мой взгляд, ознаменуется двумя тенденциями: с одной стороны, либералы в лице Прохорова получат нового лидера, который окажется вне досягаемости по популярности для иных политиков этой части идеологического спектра; с другой стороны, на левом фланге начнутся процессы, которые в итоге приведут к формированию широкой коалиции сил социально-демократической направленности.
В этой ситуации задачей правых станет преодоление внутренней раздробленности и борьба за то, чтобы Прохоров, которого сегодня многие подозревают в подыгрывании Кремлю, в перспективе стал подлинно самостоятельным политиком. Сегодня совершенно неважно, кто дал ему путевку в политическую жизнь, он сам или власть; важно не то, кем он был, а то, кем он может стать. Подобного шанса у либералов в России не было с середины 1990-х годов. Задачей же левых должно стать построение нормальной социал-демократической партии — партии, не обещающей народу национализации олигархических бизнесов или удвоения бюджета за счет налогов на роскошь. Коммунизм в XXI веке — удел только Северной Кореи; поэтому новая левая партия должна, по европейскому образцу, стать ближе к центру, а ее идеология — определяться не десантником с пятью высшими образованиями, а представителями городской интеллигенции: борцами за социальное равенство, продвинутую экологическую повестку дня, рационализм и гуманизм во внешней политике. Главной интригой ближайших лет станет позиционирование этой партии и личность ее лидера.
Этот процесс поляризации, который начнется в ближайшие годы, ознаменует собой конец «пережившей свое время КПСС» — «Единой России». Партию эту не связывает ничего, кроме близости ее членов к бюрократическим постам и бюджетной «кормушке». У нее нет лозунгов, которые не могут быть перехвачены широкой правой или умеренно левой коалицией. У нее нет программы действий, не основанной на высокой цене на нефть. И у нее нет вождя, кроме того, какой будет указан партийцам «национальным лидером». Но так как лидер больше не является таким уж «общенациональным», значение «партии власти» никогда не будет прежним.
В России начинается новое время — время возвращения в жизнь страны высокой политики. Политики, в которой не будет одного демиурга и десятка марионеток. Политики, в которую состоятельные и состоявшиеся люди будут идти за известностью и славой, а не той, в которую неудачники проползают в надежде поживиться от «государственного пирога». Политики, в которой главную роль будет играть воля народа, а не ловкость рук, подсчитывающих бюллетени. Политики, в которой ее участники будут лишены права на любую частную жизнь. И это время, мне кажется, наступает очень вовремя — потому что только гибкая (а не «сильная», в путинском понимании этого слова) власть способна успешно справиться с вызовами, с которыми несомненно столкнется страна в ближайшие годы.
Автор — директор Центра исследований постиндустриального общества
