От плохого знания языка — такое же знание традиций и норм в месте пребывания. То есть никакое

«Все то же солнце ходит надо мной, но и оно не блещет новизной», как справедливо указано в сонете Шекспира, переведенном на титульный для себя русский язык Самуилом Маршаком. Почти век, если точно, то девяносто пять лет назад 29 января 1917 года  конгресс США принял новый иммиграционный закон, требовавший от всех лиц старше 16 лет знания 30–80 английских слов и запрещавший иммиграцию из всех стран Азии, кроме Японии.

О пользе единого языка не только для общения, но и для общности известно еще со времен вавилонских историй. Объяснений, почему плавильный котел сработал только в США, а в России никак не работает, существует достаточно. Каждый желающий, кстати, может сам поупражняться в создании новых версий. Обойдемся пока констатацией — не получилось и все тут. Существуют большие столичные и местные региональные диаспоры разной степени замкнутости и обособленности. Здесь знание русского языка проблемой, как правило, не является, работают союзы землячеств и другие организации, которые как-то способствуют коммуникации между титульными и нетитульными этническими группами. Хотя и не создают серьезной возможности для ассимиляции. В любом случае знание русского языка, несомненно, облегчает взаимодействие в условиях не обособленных территорий проживания. 

Не говоря о том, что плохо говорящие и понимающие продавцы и перевозчики просто не могут нормально выполнять свои обязанности. Попытка выяснить что-то о расположении товара или о чем-то еще у не понимающего языка работника торгового зала мало способствует толерантному отношению к мигрантам. Несмотря на понимание того факта, что владельцы и менеджеры экономят расходы на их зарплатах. Те же радости — при том же понимании об экономии на зарплате в пользу бенефициаров РЭУ или управляющей компании — образуются при попытке объяснить, скажем, дворникам, что 10- сантиметровый слой реагента на тротуаре у подъезда при отсутствии снега скорее вредительство, чем помощь. Или что часть листьев необходимо оставлять на газонах, поскольку перегной необходим и нашим деревьям, а не только тем, кто платит за это управляющей компании. Знание языка — необходимость для практически любой трудовой деятельности, новости тут нет никакой.

Кроме того, минимальная ассимиляция требует некоторых представлений о культурных и поведенческих нормах (не говоря о правовых), действующих на территории проживания, пребывания и трудовой деятельности. Получить представление об этих нормах — не говоря пока о следовании им, что отдельная большая проблема — невозможно без знания языка хотя бы на бытовом разговорном уровне. С этой точки зрения сегодня нормы конгресса были бы для нас недостаточны. Поэтому обязательное знание языка — давно назревший вопрос. Другое дело — как избежать традиционного на сегодня решения всех возникающих требований, то есть коррупционного. Экзамен по языку можно сдать за деньги, а учитывая количество абитуриентов, за деньги сравнительно небольшие. Сумма окажется располагающей к добродушию. Правда, если работодатель будет отвечать за знание языка сотрудниками, это может несколько сократить купленные экзамены.

 Отдельная тема — этнические преступные группы, но с ними проблемы языка трудно считать первоочередными. Кстати, опыт нелюбимых национальными патриотами Соединенных Штатов говорит об эффективности создания для борьбы с этнической преступностью подразделений правоохранителей на базе (или с обязательным участием) представителей аналогичной этнической группы. Тема чеченских правоохранительных органов в этой связи стоит отдельно и, видимо, так и будет стоять, пока не прояснится та легкость, с которой они действуют, например, в Москве или в Питере, словно на территории своей юрисдикции. Но это исключение самой задачи в принципе не отменяет.

Знание языка — сегодня проблема не только для мигрантов, но и для российских граждан, в частности, проживающих в южных регионах. Некоторые из них прибывают в столицу на учебу со сказочными результатами по ЕГЭ, а при первом письменном упражнении, начиная с написания заявления о приеме, делают столько ошибок, сколько примерно у них баллов по ЕГЭ. От такого знания языка — такое же знание культурных традиций и норм в месте пребывания. То есть никакого. Или подчеркнуто наплевательского. Может ли кто-нибудь представить, как молодой человек, недавно прибывший в Вашингтон, в порядке приятного досуга будет рассекать на джипе по Арлингтонскому кладбищу? А у нас по Александровскому саду — запросто. И без серьезных последствий, что тоже небольшая новость. Но стену между Россией и Кавказом — о чем иногда приходится читать или слышать — все же возводить не стоит. Может быть, попробовать, наоборот, ее сломать. Стену ментального несовпадения. Это не так чтобы романтика, это скорее попытка, достаточно важная. Разумеется, помимо максимального распространения титульного языка и финансовых дотаций нужно кое-что еще. Например, установление действия законов РФ на территории всех субъектов федерации, включая и северокавказские республики. Включая и закон о всеобщей воинской обязанности, кстати.

А если есть проблемы с этническими группами в армии и неуставными отношениями — достаточно выпустить всех предпринимателей, которых посадили, чтобы отнять их бизнес или по заказу конкурентов, и место для продолжения службы нарушающими российские законы будет подготовлено. Там, кстати, будет достаточно времени для изучения русского языка.

Но для всего этого нам пока чего-то недостает. Может быть, какого-то органа уровня американского конгресса.

Ну а иммиграцию из Японии — одобряем.