Обсуждать политику — еще не значит в ней участвовать, а именно этого Путин россиянам не предлагает

Статья Владимира Путина в газете «Известия» — уже не первая за последние месяцы — представляет собой текст, с большинством положений которого на первый взгляд сложно не согласиться. Премьер-министр, в третий раз вступающий в президентскую гонку, говорит о стоящих перед страной проблемах предельно реалистично. Он прав, отмечая, что «будущая российская экономика должна отвечать потребностям общества», что «потенциал «сырьевой эконо­мики» иссякает, а главное — не имеет стратегических перспектив», что требуется создавать «вы­сокотехнологичные, хорошо оплачиваемые рабочие места для лиц с высоким уровнем образования». Он верно говорит о том, что «не может быть реальной демократии без того, чтобы политика принималась бы большинством населения», что о существующих проблемах нужно вести широкий диа­лог и он к нему готов. Масса других изложенных в статье тезисов тоже не вызы­вает отторжения.

Однако статья рельефно отражает не только намерения кандидата в президенты по реформированию страны, но и его менталитет и принципы. Сейчас многих образованных россиян интересует политика, но премьер обещает таким людям лишь «более высокие трудовые доходы, более интересную, творческую работу и… широкие возможности профессионального роста» и еще — «возможность обсуждать не только достоинства и недостатки политиков… а именно содержание политики». Но обсуждать политику — еще не значит в ней участвовать, а именно этого Путин россиянам не предлагает: он пишет обо всем, но только не об участии граждан в управлении и не о политической реформе. Подход прежний: вам — благосостояние и карьера, мне — право определять, куда идти стране. Сама идея передачи власти не обсуждается, а понятие «лучшие люди», которые по идее и должны приходить к власти в результате демократических выборов, осознанно берется автором в кавычки.

То же самое относительно инструмента развития страны. Он для автора очевиден — это государство. Свою цель он видит в том, чтобы «возрождать авторитет и силу государства  как такового (курсив мой. — В.И.)». Слово «государство» в прямом значении использовано в статье 14 раз, народ — два раза. Замечу: слова «бюрократия» вообще нет, «коррупция» употребляется только в отношении к 1990-м годам, а «чиновники» упоминаются лишь один раз. Все это, следует из текста, — не проблема для России. В. Путин с сожалением отмечает «недостаточный уровень доверия людей друг к другу, нежелание заниматься общественными делами», но никак не связывает этот факт с «большой исторической традицией уважения к государству», которую он приписывает российскому народу. Между тем, на мой взгляд, проблема как раз и состоит в том, что излишний перегиб в сторону государства (к которому сегодня доверие граждан также не слишком велико) и порождает неразвитость горизонтальных связей в российском обществе. И дальнейшим усилением государства, которое всегда предлагал и сегодня предлагает премьер, проблему не решить. Но отказа­ть­ся от этого традиционного подхода В. Путин не может. Он поэтому пытается лавировать между понятиями «стабильность», «стабильное развитие» и «пос­ледовательное развитие», которые противопоставляет революциям и потрясениям. Но тут же возникает вопрос: если «стабильное развитие» было столь успешным, почему появилось столько проблем, о которых пишет автор?

На этот вопрос в статье бессмысленно искать ответа. Еще одной чертой Путина как политика является его исключительная неконкретность — особенно в отношении «вероятных противников» и источников угроз. Он пишет о «значительной части общества», которая-де позволяет увлечь себя «звонкими лозу­нгами», о «деструктивных силах, «раскручивающихся» в ряде регионов пла­не­ты», о том, что этим силам порой подыгрывают «те государства, которые пы­та­ются «экспортировать демократию» с помощью силовых методов». Единственной персонификацией угроз в статье называется без малого 10 лет как покойный чеченский полевой командир Хаттаб. Но не забыли ли россияне о нем, чтобы в который раз можно было оправдывать его уничтожением несменяемость ныне­шней властной элиты?

Сегодня, но мой взгляд, у Владимира Путина как кандидата на пост прези­дента есть две проблемы.

С одной стороны, это то, что, как он сам отмечает, «у нас выросло новое по­коление творческих и ответственных людей, которые видят будущее». Эти лю­ди развиваются очень быстро, они не помнят тяжелых времен, и постоянные путинские апелляции к тому, как было плохо в 1990-е годы (а их в статье более десятка) «греют» их почти так же, как советских граждан брежневской поры — экономические сравнения с 1913 годом. С этим надо что-то делать, но альтернативного аргумента у В. Путина нет.

С другой стороны, люди более старшего возраста также выражают некото­рое недоумение массой раздаваемых обещаний. Но они уже раздавались и в 2000, и в 2004 годах. Сколько раз обещали квартиры ветеранам и увольняемым военным? Напомнить сроки? Сколько раз переносили не то чтобы конец, а начало строительства трассы, по которой сам премьер фигурально переехал из Петербурга в Москву? Зачем рассказывать о перевооружении армии, если в 2000-е годы оружия для нее было закуплено в 4–12 раз меньше, чем в 1990-е? Кто поверит в политическую реформу, если все 12 последних лет мы видели только закручивание гаек?

Новое поколение не понимает, зачем ему необходимы В. Путин и его «государство как таковое» со своей стабильностью. Более зрелые граждане всё чаще сомневаются в том, что кандидат Путин способен выполнить многое из того, что обещает. Ведь далеко не всё, что произошло «при Путине», случилось вследствие его усилий — и это сейчас становится всё очевиднее. Планы и дела Владимира Путина далеко не всегда совпадали — и, собственно, именно их отличия, очень видимые в 12-летней перспективе, а не программы и заявления, будут оцениваться избирателями на приближающихся выборах. Выборах, на которых лично я жду от В. Путина только одного — их честного проведения. А во всем остальном я полагаюсь на российский народ и его мудрый выбор, которому в демократической стране должен подчиниться любой политик.

 Автор — директор Центра исследований постиндустриального общества