Не очень понятно, что препятствует духовно опытному епископу или старцу поначалить о. Всеволода

Видный клирик РПЦ о. Всеволод Чаплин уже некоторое время как специализируется на произнесении речей, производящих и на околоцерковную, и на внецерковную (про яро антицерковную мы уж и не говорим) публику неоднозначное впечатление. С точки зрения некоторой части публики выступления о. Всеволода производят немалый соблазн (по-гречески: scandalon).

Пока что апофеозом православной миссии о. Всеволода можно считать его высказывание, сделанное в рождественский сочельник — «Нужно подумать сегодня о мощном военном присутствии России во всех регионах, где люди просят защиты от оранжевых экспериментов, от разного рода цветных революций. Даже если России нужно будет участвовать в боевых действиях, этого не нужно сегодня бояться. Армии нужно наконец дать настоящую работу. Сетевых хомячков вполне можно было бы отправить в действующие войска. Те из них, кто выживут, наверное, станут людьми». Отчего вместо более уместного в такую пору «Розы цветут, красота! красота! Скоро увидим младенца-Христа» публика обсуждала вопрос о том, в каких неверных странах по завету о. Всеволода предстоит воевать россиянам.

Причем речь не идет об одиноком герое. Кроме особ из числа черного и белого духовенства, регулярно упускающих превосходную возможность промолчать, есть еще благочестивые миряне из числа православных экспертов, которые регулярно производят такие соблазны, что даже слушать болезненно.

Разумеется, проблема усердия не по разуму не является чисто православной. Она значительно шире. В освободительном стане, где преобладают в основном иноверцы или прямые безбожники, людей усердных не по разуму тоже хоть отбавляй. Вспомним хоть В.И. Новодворскую, которой за произведенные ею многочисленные соблазны злые языки даже присвоили звание генерал-майора ФСБ.

И ведь одной Валерией Ильиничной дело не ограничивается. Общественное брожение последних месяцев вообще крайне обострило проблему чрезмерного усердия. Какой-нибудь старый борец желает всенепременно выступить с обличением режима, не смущаясь собственным отрицательным обаянием, другие борцы пытаются объяснить ему, что своим выступлением на публике он ряды приверженцев не расширит, а скорее наоборот, и все кончается взаимными обидами и вынесением сора из избы. Вчуже порой представляется, что если, например, за сатирикером В.А. Шендеровичем вдруг прискачут черти и живьем его возьмут, то известная часть соратников по борьбе с режимом будет заранее готова мужественно перенести эту утрату. При том, конечно, что прискакавшие черти все равно не решение проблемы. Сегодня прискакали, завтра не прискачут, нет необходимой регулярности.

У освободителей ситуация объективно трудная, поскольку проблема усердия не по разуму есть, и острая, а такие средства борьбы с чрезмерным усердием, как иерархия, централизм, вертикаль, возбранены общелиберальной идеологией. Про православный народ этого все-таки не скажешь, понятие священноначалия (по-гречески — «иерархия») не является сугубо ругательным, и не очень понятно, что препятствует духовно опытному епископу или старцу поначалить хоть того же о. Всеволода, во избежание дальнейших соблазнов наложив на него послушание «не говори много, говори мало».

Историко-художественный опыт показывает, что даже безбожные коммунисты порой успешно боролись с такого рода усердием. А. Галич описывает, как передовой Клим Петрович добивался, чтоб его цеху присвоили звание «Цеха коммунистического труда». При всей убедительности доводов К.П. Коломийцева — «Мы ж работаем на весь наш соцлагерь, Мы ж продукцию даем на отлично!... Мы же в счет восьмидесятого года выдаем свою продукцию людям!» — некоторая тонкость заключалась в том, что цех производил колючую проволоку. Это и было разъяснено Климу Петровичу идейно опытными секретарями и референтами — «Не суйся! Не долдонь, как пономарь поминанье. Ты ж партейный человек, а не зюзя, должен все ж таки иметь пониманье!».

Говоря церковным языком, позиция Клима Петровича описывалась как «акрибия», а позиция референтов как «икономия» — «Ты и прав, — говорят, — но, однако, не подходит это дело к моменту». Когда говорят, что нынешнее священноначалие РПЦ выстроило действенную вертикаль власти, не очень ясно, почему при наличии такой вертикали нельзя отстаивать икономию, строго возбранив особо склонным к тому клирикам и мирянам производить возмутительные соблазны.

Правда, икономия с Климом Петровичем все же дала побочный выхлоп. Оставив усердие не по разуму, он ушел в запой. Но тут уж все гораздо проще. Духовно опытный старец наряду с многоглаголанием может возбранить и злоупотребление вином.