Взявшись представлять интересы Ю.М. Лужкова, Г.М. Резник обрек себя на сущую каторгу

При всем великом уважении к златоустому адвокату Г. М. Резнику нельзя не увидеть, как трудно свой хлеб добывал человек. Взявшись представлять интересы Ю. М. Лужкова в деле Банка Москвы, Г. М. Резник обрек себя на сущую каторгу. Публика не всегда осознает, что адвокат есть раб клиента. Адвокат может предложить клиенту такую линию поведения, которая ему, защитнику, представляется наиболее разумной и целесообразной, но именно что только предложить. Последнее слово безусловно остается за клиентом, и если он, вопреки советам поверенного, избирает иную, далеко не самую разумную линию, адвокату остается покорно ей следовать даже в том случае, если лично он считает ее пагубной и контрпродуктивной. Ибо решение клиента, каким бы оно ни было, для него — категорический императив.

Будучи образцом адвокатской этики, сам Г. М. Резник, разумеется, никогда ничего не скажет, но публичные выступления его клиента и вправду никак не направлены на облегчение задачи поверенного, поскольку представляют собой картину довольно малой адекватности. Сообщив о том, что он «никогда не позволит себе переступить через нормы этики и порядочности», Ю. М. Лужков присовокупил: «Я никогда не буду даже какой-то слабой копией тех людей, которые находились рядом с президентом Ельциным и потом его обливали грязью. Чего не будет, того не будет».

Слабой копией таких людей Ю. М. Лужков действительно не будет, поскольку в указанном им отношении он является оригиналом и даже образцом. Страстное и даже несколько нарочитое выражение любви и преданности, которое глава правительства г. Москвы являл Б. Н. Ельцину начиная с 1991 года, отраженное в ряде книг полодовитого автора, а также в предвыборных плакатах 1996 года, изображавших Б. Н. Ельцина и Ю. М. Лужкова как вернейших соратников, — всё это резко закончилось в 1998 году. Вместо того с конца 1998-го и в 1999 году мы наблюдали крайне резкие нападки Ю. М. Лужкова на тогдашнего президента. Более того: корова, молоко от которой службы Ю. М. Лужкова ежедневно доставляли в хозяйство Б. Н. Ельцина, в сентябре 1998 года внезапно и навсегда перестала доиться.

Но если тугосисесть коровы еще можно списать на нервозность трудного года, то датированный 28 декабря 2005 года рассказ Ю. М. Лужкова «Известиям» о том, как он не мог жить в одном доме с давно уже отставным на ту пору Б. Н. Ельциным: «Я там ни ночи не провел. Не мог, атмосфера давила. Если говорить еще более откровенно, не хотел соседствовать с человеком, который принес много бед и вреда нашему государству... Вспомните, кому мы обязаны развалом Советского Союза, падением престижа России в мире, олигархическим беспределом...» — на нервозность уже никак не спишешь. Просто из контекста интервью следует, что образец этики и порядочности так решил на контрасте подкадить тогдашнему президенту В. В. Путину. Туда же относятся и крики малолетних дочерей мэра, испущенные ими после родительских разъяснений о том, что происходило в Вискулях, в Беловежской пуще в декабре 1991 года, — «Не ходи туда, там три болвана страну развалили». Уж там болваны или не болваны, но похваляться своей до гроба верностью Б. Н. Ельцину после того вряд ли стоило.

Конечно, тут перед нами ярко выраженный специалитет московской группировки. Прения в Высоком суде г. Лондона тоже представляют собой такую красоту, что хочется калоши надеть, но Б. А. Березовского можно похвалить уже за то, что он не слишком злоупотребляет словами «честь», «порядочность» etc. применительно к себе. Да и прочие участники слушаний в таком злоупотреблении не замечены.

Тогда как у московских это неотъемлемая черта. Ю. М. Лужков отмечает, что «когда есть внутренняя уверенность в своей чистоплотности, ничего не страшно... думаю, что и жена моя тоже испытывает точно такие же чувства и точно такие же реализует принципы жизни», б. глава Банка Москвы А. Ф. Бородин говорит из Лондона: «Остались и люди, которым близки понятия дружбы и чести». Своего рода масонский знак, отмеченный еще Грибоедовым: «Когда ж о честности высокой говорит, // Каким-то демоном внушаем, // В глазах огонь, лицо горит, // Сам плачет, и мы все рыдаем».

Проблема лишь в том, что столь высокого благородства не любят ни полицейские, ни судейские во всем мире. Сопоставляя такие речи с тем, что им известно из других источников, они чувствуют, что их пытаются держать за совсем глупых людей, и от этого ожесточаются. Если златоустый адвокат не сумел разъяснить своему клиенту эту психологическую проблему, это может немало затруднить жизнь и доверителя, и поверенного.