Когда двое дерутся, должен появиться третий, который их рассудит. Но тот, кто судит, тот и правит

А и Б сидели на трубе, теперь они пересели на алюминий. — Шутка, появившаяся в начале «нулевых», ныне окончательно утратила былой шарм и пикантность.

Спустя десятилетие A и Б вместе сядут «на одном гектаре» только при условии, что это — здание Высокого суда г. Лондона. К тому же (как опять же выяснилось в том же здании), и  «на трубе», и «на алюминии» сидел вроде бы только один. А второй — то ли «был в доле», то ли попросту «крышевал». По крайней мере рождаемый упомянутой считалочкой образ этаких новых олигархических тамплиеров, скачущих вдвоем на одном приватизированном коне, рассеялся, как миф о всемогуществе БАБа или «гудвиновская» завеса таинственности, долгое время окружавшая его ветреного воспитанника.

Пожалуй, именно снятием масок и разрывом шаблонов объясняется тот факт, что шуточка про «А и Б», где бы они ни сидели, уже неинтересна. И не только она. После случившейся десакрализации Березовский и Абрамович вообще не могут оставаться героями массовой культуры. Банальный «крышеватель», время от времени стреляющий у младшего партнера деньги на поездки по клубам, не имеет ничего общего с лунгинско-машковским «Олигархом». А улыбчивый, но безотказный и (что греха таить) не совсем умный «терпила» не достоин и эпизода в «Рок-н-рольщике» Гая Ричи.

После политического фиаско Михаила Прохорова (по каким причинам оно произошло — сейчас уже не суть важно), почти публичной потасовки Сергея Полонского и Александра Лебедева проходящий в Лондоне «процесс года» рискует стать третьим и роковым ударом по имиджу российского «третьего сословия». С точки зрения отечественных сторонников идеи «отнять и поделить» это наверняка совсем неплохо. С точки зрения любителей покопаться в национальном происхождении большинства олигархов — тоже.

Да и власть, похоже, видит в происходящем скорее плюсы, чем минусы.

Во-первых, ее вполне устраивает то, что в самый разгар предвыборной кампании мысли протестного электората будут заняты Березовским с Абрамовичем. Во-вторых, саморазоблачение последнего, происходящее на глазах почтенной лондонской (и не только) публики, автоматически снимает с него статус «самого равноудаленного олигарха», и следовательно, отменяет любые (буде таковые остались) обязательства перед ним.

И наконец, не в каком-нибудь Басманном, а в Высоком суде г. Лондона вот-вот будет признано, что крупнейшие приватизационные сделки «лихих 90-х» — фикция. И что с помощью залоговых аукционов крупнейшие госактивы перешли в частные руки не просто за копейки, а за государственные же копейки. Это, конечно, не повод пересматривать итоги приватизации. Но... Кто знает, как пойдут у Владимира Потанина дела в «Норникеле» или у Михаила Прохорова с его политическими проектами? Что еще захочет (или, наоборот, не захочет) купить владелец НЛМК Владимир Лисин?

Зато «Газпром», в отличие от Абрамовича с Березовским, купивший «Сибнефть» отнюдь не за гроши, — вне подозрений. Даже если госкомпания фактически помогает легализовать заработанные в ходе «грабительской приватизации» капиталы, формально она не перестает быть добросовестным приобретателем.

Если же использовать лексику участников лондонских разбирательств и говорить о «понятийных» издержках, то они скорее в другом. Довольно сложно себе представить, чтобы даже во времена американского «дикого капитализма», скажем, Рокфеллер и Морган стали бы для разрешения возникшего спора привлекать тех же служителей зарубежной британской Фемиды, прилюдно обсуждая, кто кого «крышевал», кого президент Теодор Рузвельт о чем просил и т.п. И вовсе не потому, что «бароны-разбойники» были намного порядочнее или патриотичнее российских олигархов.

Также едва ли уместно объяснять  «колониальные» замашки последних трюизмами о далеко не  идеальном состоянии отечественной правоохранительной и судебной системы. Ее нацеленность на «закошмаривание» бизнеса, вынуждающая потенциальных «клиентов» при первом же удобном случае прибегать к помощи зарубежных арбитров — все-таки следствие, а не причина.

Корень же этой и смежных с ней проблем в том, что, несмотря на переход постсоветской России к рынку, ни власть, ни общество в целом никогда не рассматривали то самое «третье сословие» как равноправного партнера и союзника. Что отчасти подтвердил Абрамович своими «крамольными» воспоминаниями о судьбе пытавшихся честно задекларировать доходы Артема Тарасова и Михаила Ходорковского.

На фоне доминирующего в стране пренебрежительно-настороженного отношения обладатели мало-мальски крупных состояний могли сохранить их, либо попытавшись купить власть (образцом такой стратегии как раз и является Березовский), либо — подороже ей продаться (как это с блеском сделал Абрамович). Ни тот ни другой подход не предполагает долгосрочное взаимодействие, обусловленное наличием общих стратегических интересов.

На протяжении без малого 20 лет идет банальное перетягивание каната. Это даже шахматами не назовешь. А когда двое дерутся, непременно должен появиться третий, который их рассудит. Но тот, кто судит, тот в конечном счете и правит. Иными словами, Высокий суд Лондона, разбирающий не просто взаимоотношения двух одиозных магнатов, а две самые знаковые модели взаимоотношений российского государства и бизнеса, фактически лишает первое части суверенитета.

Чтобы не пропускать подобные удары впредь, можно, конечно, вообще извести зловредное «третье сословие» под корень. Но как в таком случае обеспечить воспеваемую стабильность, если пропорция, отражающая распределение отечественного богатства, будет даже меньше американской 1/99?

Пока «воины» хотят оставаться немного еще и «торговцами», без олигархов не обойтись. Однако, как показывает лондонский урок, они должны быть не над властью и не под властью, а — с властью.

Автор — редактор отдела «Мнения».