«Колючая проволока появилась в 1961-м, но возведение Берлинской стены началось задолго до этого»

— У Берлинской стены юбилей — ей 50. Ее начали возводить 13 августа 1961 года. Вы были в центре событий, возглавляли райком СЕПГ района Берлин-Кёпеник. Что запомнилось?

— 12 августа вечером меня вызвали в офис президиума берлинской народной полиции. Здесь прошло собрание, на котором политические и военные руководители ГДР объявили о решении закрыть границу. Был создан центральный штаб под руководством Эриха Хонеккера.

Лично мне поставили три задачи. Во-первых, мобилизовать так называемые боевые группы (народное ополчение. — «Известия»), которые должны были помочь подразделениям народной полиции взять под контроль границу. К операции не привлекались военные — ни Национальная народная армия ГДР, ни советские Вооруженные силы. Во-вторых, привлечь партактив и общественность к обеспечению порядка во время работ. В-третьих, не допустить дестабилизации обстановки — демонстраций, стихийных акций протеста. С поставленными задачами я справился.

— Как вы объясняли людям необходимость возведения Стены?

— Все и так знали о напряженной ситуации в ГДР. Каждый день множилось число перебежчиков. Основной поток шел в направлении Западного Берлина. Причем ГДР покидали в основном высококвалифицированные люди — представители технической и творческой интеллигенции. Стало ясно: если исход не остановить, то страну ждет крах — экономический и политический. Колючая проволока появилась на границе ГДР с ФРГ и Западным Берлином в ночь с 12 на 13 августа 1961 года, но возведение Стены началось задолго до этого.

Эта проблема была предметом интенсивных консультаций между Никитой Хрущевым и Вальтером Ульбрихтом. Речь шла о защите ГДР, о выполнении советских обязательств в рамках Потсдамских соглашений, о росте конфронтации между США и СССР относительно статуса Западного Берлина. Сейчас мне известно, что Хрущев и Кеннеди в начале июня 1961-го встречались в Вене. Одной из главных тем был берлинский кризис. В протоколах, которые я читал, содержалось прямое предостережение: дальнейшая эскалация, связанная с различным толкованием статуса Западного Берлина, может привести к открытому вооруженному противостоянию двух сверхдержав. И обе стороны согласились, что этого нельзя допустить. Тогда по сути и была поднята тема: либо Стена, либо война.

— Вы были премьер-министром ГДР, когда в ноябре 1989 года Берлинская стена пала. Что вы пережили в этот момент?

— Два события — возведение и слом Стены — нельзя сравнивать. То, что произошло в 1961-м, было результатом тщательно спланированной акции с участием властей не только ГДР, но и СССР. А ликвидация Берлинской стены стало спонтанным событием. Ответственность лежит на политическом руководстве ГДР. Но оружие молчало. За это особую благодарность надо выразить пограничникам: у них был приказ защищать рубежи, но они не стали стрелять. Некоторые командиры сами открыли переходы. Падение Стены, вне всякого сомнения, — событие историческое. Оно дало надежду на окончание холодной войны. Но эта надежда, с моей точки зрения, не оправдалась.

— Берлинской стены уже нет. Однако можно ли говорить о том, что ее виртуальный аналог продолжает существовать между восточной и западной частями Германии?

— Эта граница есть и будет сохраняться. До тех пор, пока одну сторону будут представлять в качестве «хорошей и невинной», а другую — «злой и во всем повинной». Существует и социальная разница. Тарифы, например, для рабочих в западных землях на 20% выше, чем у их коллег на востоке. Пенсионеры на территории бывшей ГДР получают на 15–20% меньше, чем в целом по стране. Это значит, что Германия продолжает оставаться разделенной на две части. Этого ни я, ни люди моего поколения не ожидали.

Стена была границей между двумя суверенными германскими государствами, двумя мировыми системами и военными блоками. Она была отлитой в бетон историей безжалостной борьбы между этими двумя антагонистическими и враждебными друг другу лагерями. Историю этого феномена необходимо изучать. Говорят, что она пишется победителями, но такой подход является односторонним и тенденциозным.