«От «Сколково», может быть, даже толк будет. Но надо финансировать сложившиеся структуры»

— Сменилось руководство профсоюза работников РАН. Изменится ли позиция профсоюза в отношении к министру образования и науки Андрею Фурсенко?

 — Нет. У нас к нему скопилось много претензий. В предыдущие годы он заявлял, что финансирование науки супердостаточно, избыточно, и не ясно, что с этим богатством делать. Это была одна из первых причин, чтобы поставить вопрос о его снятии с должности. Не можешь ты добиться увеличения финансирования — это один вопрос. Но когда ты говоришь, что этого и не надо делать — это уже совсем другое дело. Далее, в предлагаемой для обсуждения концепции основ политики в области развития науки и технологий до 2020 года не названа причина нынешнего плачевного состояния дел. А она заключается именно в острой нехватке финансирования. А те деньги, что выделяются, используются крайне неэффективно. И ключевой фигурой здесь все-таки опять оказывается Фурсенко, так как основные финансовые потоки, выделяемые на науку, идут именно через Министерство образования, а не через РАН.

— О каких суммах идет речь?

— В целом государство тратит на науку 0,7% от ВВП. Из них больше половины приходится на оборонную науку. И вот пример, как они расходуются: на 250 научных учреждений в центральной части России приходится 800 млн бюджетных рублей на фундаментальные исследования. Это порог выживания институтов.

— На ваш взгляд, в чем причина нерационального использования тех средств, которые все-таки выделяются?

— Во многом это происходит благодаря Федеральному закону №94. (Закон, обязывающий бюджетные предприятия проводить закупки товаров и услуг на конкурсной основе, где победителем признается участник, предложивший наиболее низкую цену контракта. — «Известия».) Его суть в том, что если вы занизили цену до беспредела в ущерб качеству, то, скорее всего, вы и выиграете конкурс. Были случаи, когда конкурсанты снижали цену с 15 млн до полутора. Это же смешно! Что вы сделаете за эти деньги?

— У вас была возможность донести свою точку зрения до правительства?

 — Да, сейчас начались какие-то телодвижения, чтобы этот закон изменить, но на декларативном уровне. Одна из первых наших возможных акций — собрать активистов профсоюза, Совета молодых ученых и иностранных ученых, работающих в России, под стенами Минобразования и науки по поводу отмены ФЗ-94. Потому что сил уже никаких нет.

— Этот закон — основная проблема на сегодня?

— Что вы? Капитальная проблема — гособоронзаказ. Тема, конечно, более сложная, закрытая (и это правильно). Но все-таки финансирование этого заказа должно было бы идти нормальным образом. Однако и тут большие вопросы возникают. У нас был перерыв в гособоронзаказе в полтора года. Но это же не березу рубить — отложил топор и ждешь. Теряется квалификация, утрачиваются технологии, люди уходят и уносят с собой необходимые знания. Старший научный сотрудник 35–40 лет в системе РАН, когда есть заказ, получает 40–50 тыс. рублей. На эти деньги в Москве уже можно жить. А когда нет заказа — 18 тыс. 200 рублей, минус 13% налога. Конечно, он ищет другие источники дохода, и не вариант, что вернется в науку, когда государство его вдруг опять позовет. В итоге значительная часть изобретений летит в корзину и уже никогда оттуда на свет не появится.

— Вас устраивает современная система принятия решения о финансировании тех или иных научных проектов?

— Распределителем финансовых средств является правительство. И если оно считает нужным выделить средства на тот или иной проект, это его право. Но, безусловно, странно, что масса проектов не проходит научной экспертизы. То же самое «Сколково» вызывало определенные вопросы. Там слишком большие деньги вкладываются в инфраструктуру. Конечно, без нее никуда, но когда вкладываются большие деньги в строительство, то весь опыт мировой показывает, что именно там основное воровство. Сильно сомневаюсь, что у нас в стране будет по-другому. От «Сколково», может быть, даже положительный эффект будет. Но в основном надо ориентироваться на уже сложившиеся в науке структуры. Та же самая ситуация, когда начали вкачивать деньги в вузы. Конечно, это правильно. Но опять же, надо было с научным сообществом посоветоваться.

— Руководство страны заявляет о необходимости коммерциализировать в том числе и фундаментальные исследования...

— Это в принципе невозможно. Вот есть таблица Менделеева, которую мы все видели в школе. Думаете, его наследникам кто-нибудь платит? За создание лазеров кто-нибудь что-нибудь платит? А за уравнение Максвелла, которым все пользуются? Наши ученые в своей массе не желают лезть в эту коммерцию. Получать патенты, допуски, преодолевать другие бюрократические препоны. Они хотят заниматься в своих лабораториях наукой и получать достойное вознаграждение.