Новый закон о культуре готовятся принимать осенью
Осенью нынешнего года в России, возможно, будет принят закон о культуре, так или иначе продвигаемый уже добрый десяток лет. 11 июля проект, рожденный на свет совместно думским комитетом по культуре, Министерством культуры РФ и Институтом культурологии, рассматривался на заседании Общественной палаты.
При входе в Общественную палату бросается в глаза цитата из Альбера Камю: «Демократия — это не власть большинства, а защита меньшинства». Журналисты, толпившиеся возле охраны в ожидании допуска, развлекались вольными трактовками этого не двусмысленного даже, а мультисмысленного тезиса. Кому-то за торжественной вязью на стене привиделись меньшинства радужного толка, кому-то — банальная чиновничья номенклатура. В общем, иного отклика, кроме ерничанья, Камю на сей раз вызвать не удалось. Возможно, потому что многие начали понимать: нам бы в такой цитате вырвать одно слово из начала, а другое — из конца. Чтобы получилась «защита большинства».
В последний раз правовое регулирование отечественной культурной сферы осуществлялось в 1992 году. Закон, безусловно, нужен, тем более что в нем прописана такая принципиально новая вещь, как «культурное пространство». То есть не просто функционирование отдельно взятых музеев, театров, библиотек, а система культурообеспечения каждого конкретного гражданина — начиная с детского художественного образования.
И все-таки что такое для общества закон, любой закон? Это как скелет для человеческого организма. Без него нельзя, однако никто не говорит, что скелет важнее души, и никто не живет на свете ради собственного костяка. Закон о культуре будет регулировать отношения в соответствующей сфере, однако выбор приоритетов от законотворцев не зависит.
Члены Общественной палаты всякую секунду клялись именем Дмитрия Медведева. Модернизацию поминали часто, традицию за два часа обсуждения — по-моему, ни разу. Хотя постоянно обновляемая — то есть встроенная в реальную жизнь — традиция способна модернизировать российское общество радикальнее, чем любые продвинутые технологии.
«Чем выше уровень культуры, тем ниже уровень коррупции», — прозвучало из уст члена ОП. Тезис, мягко говоря, сомнительный. Напомню, выдающийся мздоимец Александр Данилович Меншиков первым из россиян был избран членом Лондонского королевского общества... Зачастую именно внешнее окультуривание пробуждает в человеке непреодолимую тягу к лучшей жизни. А на нее, как известно, деньги требуются. Много денег.
Всякая ли культура способствует улучшению человеческой природы? Вопрос риторический. Разумеется, нет. Каким, интересно, образом должны способствовать борьбе с коррупцией красные деревянные остолопы, расставленные по Перми Маратом Гельманом? Или выставка «Осторожно, религия!»? Знаменитая фаллическая инсталляция группы «Война»?.. Про уровень общедоступной телевизионной продукции — при том, что «ящик» для огромного количества россиян является монопольным поставщиком культуры — надоело трендеть даже самым оголтелым критикам.
Острый дефицит культуры наблюдается в провинции, но именно для глубинки культурная экспансия может оказаться оружием обоюдоострым. Это мы, столичные, ко всему привыкли, нас ничем не удивишь и даже особенно не развратишь — учитывая прививки цинизма, полученные прежде. Под крики о грозящем России культурном обнищании можно будет протолкнуть (уже проталкивают) любую духовную гниль. Если сказать человеку, что завтра начнется голод, он бросится в магазин — скупать даже те продукты, которые при нормальных обстоятельствах в рот не возьмет...
Глобальная роль культуры складывалась в России не одно столетие, но окончательно сформировалась в советское время, когда книги и фильмы фактически заменили стране религию. Поначалу — не без успеха, надо признать. Во всяком случае, такие религиозные «пережитки», как стыд, совесть, нежелание преступать, остались в лучших советских лентах, книгах и песнях. Но этот ресурс не мог работать бесконечно. Примерно на экваторе брежневской эпохи он начал выдыхаться.
Для кого-то — к сожалению, для кого-то — к счастью, о первенстве религии в духовной жизни нашего общества речи не идет. То есть культуре придется и дальше выполнять функцию, которую она уже лет тридцать назад тянула с трудом. А финансовые соблазны и проблемы постсоветских лет испортили многих деятелей культуры окончательно. На днях мне довелось провести неделю в едва ли не самом известном на просторах нашей страны литературном заповеднике. За столом гостиничного ресторана потомки великого писателя «гуляли» потенциального спонсора из Москвы. Спонсор вещал, сколь близок ему роман Толстого «Братья Карамазовы», а ближе к полуночи из темноты, от центральной клумбы, раздалось душевное и подробное исполнение «Гоп-стоп, ты подошла из-за угла...».
Закон о культуре не сделает элиту брезгливее, поскольку не сможет подкинуть ей денег. Во всяком случае, сразу. Но понятия «культурное пространство» и «культурная среда» на практике потребуют инвестиций. Придется развивать инфраструктуру, поднимать зарплаты музейщикам, библиотекарям, педагогам музыкальных и художественных школ. В этом отношении роль нового закона трудно переоценить и принимать его следует как можно быстрее. Пока думцы надеются рассмотреть проект в ближайшую осеннюю сессию.
