Артист романтической эпохи
Лазарев был фактурным артистом. Фактура не заменяла ему талант, но задавала вектор его актерской карьере. Он принадлежал к почти исчезающему племени лицедеев, которые выходят на сцену и ты видишь - вышло "величество". Высокий рост, горящий взор, красивый, низкий голос - все выдавало в нем артиста романтической эпохи. В оттепельные годы на смену артистам с такой внешностью пришел иной тип артиста - нашего современника, ставшего основным героем театра с одноименным названием. Но волею судьбы - в данном случае подыгравшей самой природе его таланта - Лазарев оказался не в "Современнике", а в руководимом Николаем Охлопковым Театре Маяковского, где как раз расцветал романтический и героический театральный стиль (разумеется, в советском его варианте). В Маяковку он попал случайно, пришел подыграть однокурснице во время показа. В результате взяли его, а не однокурсницу. В жизни Лазарева вообще было много случайностей, которые оказались на поверку закономерными и судьбоносными.
Он родился и вырос в Ленинграде и собирался поступать в Ленинградский театральный институт, уже даже прошел первый тур. Но ровно в этот момент в северную столицу приехала выездная комиссия Школы-студии МХАТ во главе с ее ректором Вениамином Радомысленским. И два абитуриента - школьник Александр Лазарев и демобилизованный морской офицер Анатолий Ромашин в результате стали студентами Школы-студии. Интересно, что Ромашин с его внешностью благородного белого генерала тоже оказался в результате в Маяковке.
"Нам нужны такие рослые парни. В Гамлете некому пики выносить", - сказали Лазареву в театре. И поначалу он и вправду "носил пики". Его сразу же ввели на несколько ролей в "Гамлете". Едва успевая менять грим и костюм, он был разом Фортинбрасом, Марцеллом, Бернардо, Горацио и Королем-актером. Это кажется всего лишь забавной подробностью биографии, но ведь носить театральный костюм - это тоже умение, которым сейчас мало кто обладает. Особенно костюм военный, не говоря уж о рыцарских доспехах. Даже лучшие сегодняшние артисты, пока предстают перед зрителями в форме российских ментов, вроде хороши и органичны, а как притворятся адмиралом Колчаком, так хоть всех святых выноси. И стати нет, и походка вразвалочку.
Лазарев умел носить костюм. Он умел быть барственным, вальяжным, статуарным. Вашим благородием... Он органично смотрелся и в роли белого офицера (генерал Хлудов в "Беге" Булгакова), и в форме офицера немецкого (в спектакле "Перебежчик"), и в императорской одежде (Петр I, сериал "Демидовы"), и в латах (мюзикл "Человек из Ламанчи"). Он умел носить и визитку, и жилетку, и шлафрок...
При этом романтическая струя, которая оказалась так сильна у Лазарева и в спектаклях, поставленных самим Охлопковым (Виктор в "Иркутской истории", Костя-Капитан в "Аристократах"), и позже в спектаклях Андрея Гончарова, и в работе с Татьяной Ахрамковой ("Кин IV"), удивительным образом соседствовала в нем со склонностью к гротеску, к сценической иронии. Быть может, лучше других это парадоксальное сочетание почувствовал в нем Петр Фоменко, подаривший Лазареву роли Варравина в "Смерти Тарелкина" и Звездинцева в "Плодах просвещения". Комический рыцарь, комический барин - вот, в сущности, главное его амплуа. В самых смешных своих ролях (от Городничего до Звездинцева) он всегда был немного романтичен, а в самых героических всегда немного лукавил.
Сыгравший Дон Кихота, он был истинным рыцарем сцены - из тех, что любят запах кулис и получают удовольствие просто от того, что накладывают на себя грим. Из тех, что всегда играют с полной отдачей, потому что не умеют иначе.
Всю жизнь он проработал в Театре им. Маяковского. И всю жизнь прожил с актрисой этого театра Светланой Немоляевой. Такая удивительная верность своему театральному дому-крепости и своей прекрасной даме ныне в диковинку. И в ней тоже, согласитесь, есть что-то рыцарское...
