Много шума для молодых стариков
Пьеса современного и не шибко известного у нас французского автора Жеральда Сиблейраса о трех бодрых французских стариках принадлежит к тому специфическому разряду театральных сочинений, который при желании можно выделить в отдельный жанр - пьеса для артистов в поисках возрастных ролей. В Театре Вахтангова опус Сиблейраса появился давно, еще при жизни Михаила Ульянова, и играть в нем, помимо самого Ульянова, должны были Юрий Яковлев и Владимир Этуш. Которые - будь на то господня воля - во всех смыслах тряхнули бы стариной. Господь, однако, распорядился иначе. Для пьесы "Ветер шумит в тополях" не нашли режиссера, хотя режиссером в спектакле на трех маститых бенефициантов, в сущности, мог быть кто угодно.
Шли годы. Михаил Ульянов ушел из жизни, а в Театр им. Вахтангова пришел Римас Туминас. К тому моменту пьесу Сиблейраса уже заприметил Константин Райкин и поставил ее в своем "Сатириконе", поручив роли стариков из богадельни трем молодым и полным энергии артистам труппы - Григорию Сиятвинде, Денису Суханову и Максиму Аверину.
Туминаса отнятое у вахтанговцев право первой ночи, однако, не смутило. И он смело взялся все за того же Сиблейраса, выбрав на роли обитателей богадельни артистов, находящихся подобно Карлсону в самом расцвете лет. То, что роли стариков в обоих московских театрах были отданы не старикам, как-то заранее вдохновляет. Ибо со времен легендарного "Соло для часов с боем" Анатолия Васильева и не менее легендарного "Дальше - тишина" Анатолия Эфроса все попытки пожилых артистов играть мелодраматические спектакли про пожилых людей ничего, кроме неловкости, не вызывали. И уж чего-чего, а слезливых мелодраматических интонаций Туминас в своей новой постановке счастливо избегает. Но он, увы, попадает в иную ловушку.
Дело в том, что "Ветер шумит в тополях" является еще очень характерным примером интеллектуального фастфуда, который стал сейчас чрезвычайно популярен в европейском театре. Все изготовлено качественно, но явно по чужим рецептам. В пьесе Сиблейраса, скажем, ясно выписанные характеры соседствуют с расплывчатым сюжетом (точнее, с его отсутствием: три старика, собравшись на веранде, болтают ни о чем, подначивают друг друга и вспоминают прошлое, боязливо вглядываясь в будущее). В нужной пропорции перемешаны шутки юмора и глубокомысленные раздумья о жизни. Она отсылает нас разом и к сочинениям экзистенциалистов, и к образцам театра абсурда (особенно конечно же к Беккету).
Всю дорогу режиссер Туминас доказывает зрителям и самому себе, что воплощаемый им на сцене джентльменский набор банальностей - это настоящая серьезная литература. Он всячески подчеркивает, что ставит спектакль не о стариках, а о людях вообще. И живут они не в доме для престарелых, а на земном шаре (на заднем плане то и дело появляется видеопроекция одинокой грустной планеты). Оттого-то облюбованная ими веранда так неприютна и почти пуста: только в углу стулья с пюпитрами, с которых ветер будет сдувать нотные листы. Оттого-то ветер, гудящий в тополях, превращается у Туминаса в почти инфернальный шум. А украшающая веранду каменная собака являет собой поистине циклопическое изваяние. Кажется, что это не просто собака, а огромный цербер, который в финале выразительно кивнет своей массивной каменной головой, словно бы приветствуя героев в царстве мертвых.
Три старика, подобно трем сестрам, которые мечтают уехать в Москву, грезят о походе к неким тополям. Но мы ясно понимаем, что и там, среди тополей, их жизнь не станет светлее и прекраснее. Она все равно приведет к могиле пыльной...
К режиссуре Туминаса каждый из трех бенефициантов приспосабливается, используя свою оснастку. Максим Суханов (бравый инвалид Фернан с осколком в голове) выходит на сцену, не успев или не захотев выйти из образов героев всех мирзоевских спектаклей разом: он словно бы пребывает в некоем медиумическом трансе, зависнув между тем и этим миром. Владимир Вдовиченков (брутальный и целеустремленный Густав) довольствуется арсеналом незамысловатых эстрадных приемов. А один из самых мощных артистов очень сильной вахтанговской труппы, не так давно явивший нам образец восхитительной буффонады в "Дяде Ване" того же Туминаса, - Владимир Симонов (меланхоличный Рене) на сей раз пребывает в маске печального клоуна, немножечко отсылая нас к школе вахтанговского лицедейства. Но стилистический разнобой актерской игры - все же не главная проблема этого спектакля. Будь он с самого начала заявлен как коммерческий и бенефисный, этот разнобой, как говорится, входил бы в стоимость путевки.
Проблема в том, что знаменитый метафорический театр литовского происхождения и общеевропейского значения, ярким представителем которого является Туминас, может иметь своей основой или очень хорошую литературу, или совсем уж простенькую, которую режиссер мощью своего дарования превращает в значительный театральный текст. Но пьеса Сиблейраса - с претензией, с амбициями. Это именно эрзац настоящей большой литературы. А эрзац никакими усилиями не превратишь в нечто подлинное. Из него можно изготовить только другой эрзац - например, эрзац настоящего театра.
