Убить киллера Джо
В лучах яркой и громкой премьеры Серебренникова спектакль Гырдева, что неудивительно, потерялся. Но он - и это уже удивительно - потерялся и на фоне отечественной театральной жизни. Он словно бы слился с местным пейзажем. Предсказать такую мимикрию было почти невозможно. Прекрасно образованный, философски подкованный, отлично знающий современную литературу, в общем, во всех смыслах "передовой" Явор Гырдев собрал хорошую актерскую команду и поставил "черную комедию" лауреата Пулитцеровской премии.
В криминальных драмах чаще всего орудуют смекалистые парни. Тут план разрабатывает семейка закоренелых двоешников, тщетно пытающихся обмануть друг друга и судьбу
Все слагаемые успеха тут налицо. Особенно если учесть, что в жанре "черной комедии" Гырдев знает толк. В этом могли убедиться и те, кто смотрел "Человека-подушку" Мартина Макдонаха, первый его спектакль, привезенный в Москву, и стильный фильм "Дзифт", удостоенный на ММКФ-2008 премии за лучшую режиссуру. Болгарский постановщик представал в этих работах ироничным стилизатором, уверенным, что все происходящее должно воспринимать не как сколок с первой реальности, но лишь как прихотливый пазл, сложенный из элементов второй реальности. Произведение искусства невозможно соотносить с жизнью, его можно соотнести лишь с другими произведениями искусства.
"Киллер Джо" между тем кажется поставленным не мастером театральных и кинематографических стилизаций, а каким-то среднестатистическим московским режиссером. В чем тут дело? Не в последнюю очередь в самой пьесе. Трейси Леттса справедливо полагают предтечей театрального нуара и кинематографического постмодерна в лице Тарантино и братьев Коэн. Но история знает немало примеров, когда художник, предвосхитивший некую тенденцию в искусстве, остался в тени своих более талантливых последователей. Сейчас, спустя почти двадцать лет после написания пьесы, Леттс кажется не предтечей, а эпигоном того же Макдонаха. А сюжет из жизни white trash вызывает в памяти не Тарантино с Коэнами, а нашу родную чернуху.
Герои пьесы живут в трейлере, начинка которого во весь, так сказать, рост (убогий холодильник, надувной диван, пластиковый баллон вместо водопровода) представлена на сцене. В голове у героев опилки, да-да-да! На конкурсе идиотов, согласно анекдоту, они все заняли бы второе место. Они даже не могут просчитать должным образом свой кровавый план. Сын по имени Крис (Александр Новин) предлагает папе (Андрей Фомин) убить маму (и бывшую жену папы), чтобы получить за нее страховку, которая якобы выписана на имя его сестры Дотти - то ли блаженной, то ли просто дуры. Но когда местный полицейский, известный в народе как киллер Джо (Виталий Хаев), делает свое дело, выясняется, что страховка выписана на имя любовника убиенной. В криминальных драмах чаще всего орудуют смекалистые парни с быстрыми реакциями. Тут план разрабатывает семейка закоренелых двоешников, тщетно пытающихся обмануть друг друга и судьбу и гибнущих в финале от рук бедняжки Дотти.
Попытки болгарского режиссера увязать сюжет этой мрачной комедии с античной трагедией, очень увлекательно выглядят на бумаге, но в самом спектакле сложные построения (Крис - Орест, Дотти - мстительная Эриния) совершенно теряются. Тонких стилистических игр с жанром нуар тоже не выходит. Воспринять спектакль как некий образец жесткого современного театра и вовсе не удается. Участники представления выдают нам весь джентльменский набор этого самого театра: справляют малую нужду в биотуалет, поражая публику вместимостью мочевого пузыря, смачно произносят нецензурные выражения, тревожно выбегают из спальни в чем мать родила. Но ни шокировать, ни даже рассмешить этим у них как-то не получается. Кино-реминисценции вроде отсылающего нас к Юлу Бриннеру лысого черепа Виталия Хаева или широко расставленных ног Елены Морозовой, выходящей на сцену без исподнего (см. "Основной инстинкт" с Шэрон Стоун), тут, увы, не работают. Они хороши в контексте изящной стилизации. Но артисты в "Киллере Джо" если что и стилизуют, так набившую оскомину антрепризную манеру игры, которая вообще задает тон в современном российском театре. Они хлопочут лицом, эстрадно гогочут, Александр Новин в финале громко и неубедительно страдает.
Точнее других работает в спектакле Гырдева Виталий Хаев, избегающий привычной для антрепризной продукции суетливости. Именно его герой, вообще лишенный, как кажется поначалу, каких бы то ни было эмоций, по сюжету влюбляется в странноватую Дотти, и этот переход от холодности к чувственности артист передает точно и убедительно. Неплоха и Юлия Пересильд в роли самой Дотти. В ней есть та необходимая жанру черной комедии отстраненность, без которой вообще невозможно органично представить на сцене весь этот макабр. И не оставляет надежда, что с течением времени и все прочие участники спектакля тоже сумеют почувствовать жанр. Пока же спектакль Явора Гырдева выглядит не как антитеза унылому театральному контексту Москвы, а скорее как его жертва. Словно бы этот контекст пропустил замысел талантливого человека через свои жернова и выдал на выходе совсем не то, о чем он думал и так интересно рассказывал.
