Хранитель оптимизма
Писатель, сценарист и драматург Аркадий Вайнер ушел из жизни почти шесть лет назад. Романы "Визит к Минотавру", "Гонки по вертикали", "Эра милосердия", написанные им в соавторстве с младшим братом Георгием, стали эпохой в отечественной литературе ХХ века. В разговоре с обозревателем "Известий" об Аркадии Вайнере вспоминает дочь писателя Наталья Дарьялова.
Известия: Как ваш отец отметил бы свой день рождения, будь он жив?
Наталья Дарьялова: В широком кругу друзей. Он был человек веселый, жизнелюбивый. У нас дома всегда был праздник. Собирались друзья, приходили гости. Книги, фильмы - все это заваривалось дома.
Даты он отмечал широко - накрывались столы, приглашались замечательные люди. Слава богу, друзей всегда было много. Прежде всего это брат Георгий и его семья. Одним из самых близких друзей отца был Михаил Танич и его жена Лида. Иосиф и Нелли Кобзоны. Иосиф неизменно пел на всех наших праздниках. Говорил: "Заказывайте, я вам спою. А вы танцуйте". У отца была любимая песня, которую они часто пели вместе с Иосифом. Это такая веселая еврейская песня, в которой есть слова: "Немножко солнца, немножко дождя - вот все, что мне нужно для счастья". Кстати, в молодости, пока папа учился в университете, он подрабатывал, играя на свадьбах на аккордеоне. А своим баритоном когда-то покорил мою маму.
Так случилось, что первым с мамой познакомился папин отец, мой дед. Он стал просить у девушки телефончик. Мама - комсомолка, отличница, студентка - возмутилась: "Вы в возрасте, как вам не стыдно!". И убежала. Дед все-таки добыл телефон и месяца два уговаривал папу позвонить. А папа мой был в то время, надо сказать, настоящий плейбой.
Занимался борьбой, гонял на мотоцикле и пользовался большим успехом у девушек, которых часто менял. Ему сватовство было совершенно не нужно. Но дед был настойчивый. Чтобы отвязаться от него, папа сказал: "Ладно, позвоню". Позвонил и, будучи правдолюбом, так и заявил: "Девушка, у меня нет никакого желания с вами встречаться, но один человек, которого я очень уважаю, настаивает. Поэтому встретьтесь со мной на две минуты, мы поставим галочку - и я вас больше не буду тревожить". Мама хотела отказаться, но папин красивый баритон ее привлек. Они прокатались по Москве на папиной старенькой машине пять часов и через десять дней поженились. Эта любовь продлилась всю жизнь.
Папа прожил очень сложную жизнь - вышел из бедной семьи, много всяких проблем у него было, но он всегда сохранял оптимизм. К нему постоянно приходили люди за советом. Разные - от бедных и несчастных до сильных мира сего. Он видел людей насквозь. Был в свое время членом комиссии по помилованию при президенте РФ, где применил и свои профессиональные юридические знания, и человеческую мудрость.
Известия: Вы отцовским умением разбираться в людях часто пользовались?
Дарьялова: Папа был мой лучший друг и главный советчик. Как-то за мной ухаживал один американский миллиардер. Очень солидный и симпатичный. Как говорится, все при нем было. Он мне сказал, что должен прилететь в Москву познакомиться с папой. Прилетел, пригласил папу и устроил бал в его честь. А надо сказать, что папу никогда не интересовали деньги и вещи. Единственное, что его интересовало из материального, - зажигалки. У него их была целая коллекция.
На балу этот джентльмен всячески старался папе понравиться. А когда мы с папой пришли домой, я по привычке задала вопрос: "Ну что?" И ожидала крайне положительную оценку. Папа глубоко затянулся неизменной сигаретой и вдруг говорит: "Не дружи с ним". Я спрашиваю: "Как? Почему?" Папа снова затянулся, подумал. У него слова были все очень резкие. И отвечает: "Он жлоб". Такое слово красочное, его даже на английский перевести невозможно. И что самое интересное: оказался прав!
В таких ситуациях на него никогда не влияли соображения денег, престижа. Он был в этом смысле очень независимым. Мог рубить правду-матку кому угодно. И в делах это тоже выражалось. Например, когда они с Георгием написали два антисоветских романа - "Петля и камень в зеленой траве" и "Евангелие от палача". Держать рукописи дома было опасно, они зарыли их под деревом в лесу, в Переделкине.
И: Вроде бы эта процедура специально обставлялась как выезд на пикник...
Дарьялова: Мы вообще часто выезжали на природу. И это был семейный пикник с участием двух или трех близких друзей семьи. В том числе Танича, которому они давали читать рукописи. Пожарили шашлыки, выпили и закопали эти рукописи в целлофановых пакетах. Кроме того, папа сделал микрофильм. Он прекрасно фотографировал. Папа вообще массу чего умел: починить, что-то новое построить, плотничать, красить...Так вот: он переснял рукописи на микрофильм, и они с Георгием решили, что его нужно вывезти за границу. Не надеялись, что романы будут опубликованы в СССР, но хотели, чтобы они находились в безопасном месте. Неожиданно появилась возможность поехать в Западный Берлин на какой-то фестиваль. Это был первый раз, когда папу выпустили в капиталистическую заграницу. Он положил микрофильм в фотоаппарат, как будто чистую пленку, и пошел через таможенный контроль. Был страшный риск. Если бы пленку обнаружили, он и Георгий поехали бы в Сибирь на много лет. Меня в детстве посвящали во все семейные тайны. Объясняли, что нужно держать язык за зубами. И я помню, как мы стояли в "Шереметьево", дрожали и ждали, пока он пройдет через таможню.
И: Ваш отец был известным юристом, сотрудником МУРа. И в то же время автором антисоветских романов. Его трижды исключали из партии. Как в нем это уживалось?
Дарьялова: У него были ясный ум, талант писателя, храбрость, приверженность идеям. Он никогда не верил в советскую власть, потому что мой дед, отец Аркадия и Георгия, хотя и был человеком практически неграмотным, в отличие от миллионов советских граждан, видел этот режим насквозь. И сыновей воспитал с умением видеть правду жизни.
И когда отец работал, что называется, "в органах", то занимался конкретной борьбой со злом, а не утверждением советской идеологии. Он был старшим следователем МУРа по особо важным делам, вел широкий спектр дел - от крупных хищений до убийств. И как говорил, "ударялся сердцем о каждое горе". Ему угрожали, потому что он был неподкупным и несгибаемым. В своей профессии он стоял на защите прав простых людей. Таких, как мы с вами. Тут нет противоречия.
И: Герои и события романа "Эра милосердия" списаны с реальных людей и событий? У Жеглова и Шарапова есть прототипы?
Дарьялова: Думаю, они что-то использовали. Георгий ведь был журналистом и тоже многое знал. Все шло в копилку. В семье смеялись, что, создавая Жеглова, папа ставил перед собой зеркало и писал с себя. Папа был мужик крутой: сильная, упорная натура. И многие качества Жеглова - действительно от Аркадия Вайнера. Но не моральные принципы. "Цель оправдывает средства" - для Вайнеров это совершенно неприемлемо. Тут они ближе к Шарапову.
Иногда шли в копилку семейные истории, особенно те, которые дед рассказывал. Их много в романе "Петля и камень в зеленой траве". К деду тоже люди часто за советами приходили. Но он никогда не читал нравоучений - рассказывал притчи. Из них человек часто понимал, как ему нужно поступать. В книгах Вайнеров всегда присутствует вера в добро человеческой натуры. И важно, что мысли о борьбе добра со злом они преподносили не в виде скучных лекций. Особенно в зрелых произведениях. Поэтому, наверное, их литература не теряет современного звучания.
И: В фильме "Место встречи изменить нельзя" есть эпизод, где Жеглов говорит: "Сейчас бы супчику горяченького, да с потрошками". Любимые блюда вашего отца упоминаются в его книгах?
Дарьялова: Оба Вайнера обожали покушать, знали толк в еде, поэтому во всех книгах вы найдете описания вкусной, но не очень здоровой пищи. Я помню, как мы приходили с какой-нибудь гулянки из роскошного ресторана, садились на кухне и еще долго продолжали семейные беседы. Часа в два-три ночи папа говорил маме: "Соня, свари мне макароны с сыром". Или просил пшенную кашу. Папа любил блюда простые: селедку с картошкой и луком, кашу, макароны, борщ. Но он так вкусно ел, что мы все к нему присоединялись, пусть даже была глубокая ночь. И эта традиция продолжается до сих пор.
Мы вообще его вспоминаем каждый день. Он снится мне - вот сегодня снился. И так же со всей нашей семьей. Он настолько был живой при жизни, что остается живым и сейчас.
