Стихотворения чудный театр
Не стало еще одного поэта из плеяды легендарных шестидесятников - на 74 году жизни умерла Белла Ахмадулина.
Первым об этом печальном событии сообщил в своем "живом журнале" давний друг и сосед поэтессы писатель Евгений Попов. Новость быстро разошлась по Сети: Белла Ахмадулина была уникальной фигурой даже среди знаменитых шестидесятников. Удивительно в ней было все. Происхождение: она родилась у отца-татарина и матери-итальянки. При этом отец служил в должности замминистра, а мать работала переводчицей в КГБ. Активная гражданская позиция на фоне абсолютной аполитичности стихов: она участвовала в создании знаменитого неподцензурного литературного альманаха "Метрополь", подписала "Письмо 42-х", но при этом писала лирику о любви, и что уж совсем странно для женщины - о дружбе.
"Она одна счастливо избежала опасных извивов гражданственной поэзии, которые заносили бог знает куда ее более активных коллег. Она всегда была лириком, литератором сугубо интимным, и то, что оказалась в ту пору среди властителей дум, говорит не о ней, а о времени", - написал о ней в одном из своих эссе Петр Вайль и вспомнил ее строку - "Свирепей дружбы в мире нет любви".
Все кто с ней был знаком лично, вспоминают ее доброжелательность и благородство ее характера. О Белле Ахмадулиной "Известиям" рассказал Евгений Попов:
Она была очень доброжелательна к миру. С самого начала нашего общения я не испытывал при ней никакой неловкости, потому что она не была надменным чужим человеком. Я познакомился с ней в 1978 году - она пришла по делам альманаха Метрополь в квартиру Евгении Семеновны Гинзбург, матери Аксенова, где я тогда жил. Я открыл дверь. Для меня это было так: пришла великая Ахмадулина. Я сказал: "Здравствуйте, Белла Ахатовна". Она ответила: "Здравствуйте Евгений Анатольевич". А потом прибавила: "Давай-ка на "ты" - жизнь, ведь наверное, будет длинной". Так произошло наше знакомство.
Потом мы стали близкими друзьями вплоть до того, что она была у меня свидетельницей на свадьбе в 1981 году. Мы выпивали, болтали. Это были отвратные годы, когда выслали Сахарова. А в начале 1990-х мы поселились в одном доме и стали соседями по подъезду, заходили друг к другу на рюмочку.
Белла Ахатовна всегда была дивно как хороша собой, что можно увидеть в фильме Шукшина "Живет такой парень" или в фильме Марлена Хуциева "Застава Ильича". Она всегда держала осанку и высоко поднятой голову - это был ее фирменный жест. При этом сама Белла на свою красоту внимания не обращала - просто знала, что она у нее есть.
Она меня поразила, когда рассказала, что дружила с Шукшиным. Мне казалось, что они люди из разного мира: алтайский мужик и она - изысканная дама. Она мне рассказывала, как купила Шукшину первые в его жизни ботинки. Он в Москве ходил в сапогах и очень этим щеголял. И все время подчеркивал, вы - интеллигенция, а я из народа. И когда он получил деньги, Амадулина насильно повела его в магазин и купила ему туфли. И еще она подарила ему книжку Пастернака, которого Шукшин чурался как поэта для интеллигентов. А в книге была знаменитая фотография Пастернака, на которой он копает огород. И Шукшин ей сказал: "О, а твой-то тоже в сапогах".
Мне Аксенов про нее рассказывал, что когда перед эмиграцией в Москву приехал Бродский, они вечером где-то сильно гуляли, и потом выяснилось, что Белла Ахатовна была доставлена в милицию. Аксенов с Бродским побежали в милицию и были поражены мертвой тишиной которая стояла в отделении. Слышен был только голос Беллы, которая читала стихи. А потом они открыли какую-то комнату, где увидели Беллу Ахатовну и сидящих вокруг нее милиционеров, которые смотрели на нее очарованные ею. И из милиции ее потом проводили с почетом.
Еще была с ней история. Когда она была в Грузии в 1980-е годы, было огромное грузинское застолье, один поэт поднялся и предложил выпить за великого сына грузинского народа товарища Сталина. Белла Ахатовна сидела на другом конце очень длинного стола. Она сняла туфельку и прицелившись попала этому поэту по роже. И за столом началась потасовка - своего рода маленькая гражданская война.
В 80-е годы мы в основном кучковались на ее даче - там происходила жизнь - там бывали друзья Бориса Мессера, художники. Приезжал поэт Кублановский, я жил там пару месяцев, когда Беллы не было - писал книгу. Советские писатели тогда обходили ее дачу как зачумленную - она была в опале. Я помню, мы как-то выпили вина и начали играть в футбол во дворе. И проходившие мимо писатели смотрели на нас вытаращив глаза. Им казалось, что мы должны были или строчить антисоветчину на "Голос Америки" или предаваться печали, что нас повыгоняли из Союза писателей, а мы в футбол играем.
А как ее принимали? - публика всегда на люстрах висела. Она изумительно читала и никогда не была высокомерна. И при это невероятно аристократична. Но в то же время могла осадить человека. Когда мы с ней были в Грузии, мы поднялись в горы и там какой-то отдыхающий офицер с двумя расфуфыренными дамами узнал Ахмадулину и стал что называется на нее работать. Подчеркнуто громко говорить: "А вот этот фуникулер построен в таком-то году". И поглядывал на нее. А потом сказал: "А вот источник - кто из него попьет будет жить 200 лет". Тогда она не выдержала и спросила: "Скажите пожалуйста, через 200 лет в каком чине вы будете?". Больше он с ней не заигрывал.
