Героиня любви
12 ноября народная артистка СССР Людмила Гурченко отмечает свое 75-летие. Канун юбилея Людмила Марковна проводит, разъезжая по России и ближнему зарубежью и представляя публике новую музыкальную драму "Пестрые сумерки". В титрах этого фильма имя Гурченко встречается четыре раза: автор идеи, исполнительница главной роли, композитор и сорежиссер. С актрисой, всенародная любовь к которой насчитывает уже более полувека, побеседовала Вита Рамм.
известия: Вы отважно решились на освоение новой - режиссерской -профессии...
людмила гурченко: В 2002 году в книге "Люся, стоп!" я искренне написала: "Не дай бог быть режиссером! Если только этим заниматься, если только этим жить, надо иметь колоссальное здоровье и металлические нервы". Да я вообще не думала, что буду еще когда-нибудь сниматься, можно сказать, поставила на себе крест. Но несколько лет назад я оказалась на дне рождения Эльдара Рязанова. Пели-танцевали. А среди гостей был Михаил Швыдкой - тогда "министр кино". Он сказал: "Люся, вам надо сниматься!" В ту минуту с меня слетела треть моего возраста, и я подумала: "Да. Я еще могу сниматься, как это было двадцать лет назад или сколько-то там..." Но тут же все угасло: "А где сниматься? Кого играть?" Ведь нет у нас ни музыкальных картин, ни музыкальных режиссеров. Было несколько попыток придумать сюжет, и в итоге мы с моим супругом Сергеем Сениным решили остановиться на истории Олега Аккуратова, слепого от рождения мальчика - уникального музыканта.
известия: Как вы узнали об этом чудо-ребенке?
гурченко: Нас познакомил джазовый музыкант Михаил Окунь. Сначала он показал нам Олега на пленке. В фильме есть фрагмент этих записей - четырехлетний ребенок импровизирует джаз. Олег - воспитанник специального детского дома для слепых детей в Армавире. Его хотели списать из жизни, потому что он не умел делать самых простых вещей - например, держать вилку. Его спасли и вырастили две женщины - директор интерната и завуч. Они даже взяли педагога за свой счет, чтобы научить мальчика читать ноты. Так возникла идея показать в "Пестрых сумерках" талантливых, пусть и одиноких людей, которые смогли объединиться вокруг суперталанта и сделать всё, чтобы мир его услышал. Ведь если человек талантлив, он никогда не будет завистливым.
и: В "Пестрых сумерках" вы осуществили давнюю мечту, о которой писали в книге "Люся, стоп!", - объединить в кино музыкальный жанр и драматическую историю.
гурченко: Да, мне всегда хотелось сниматься в фильме, в котором была бы глубина, но чтобы выражалась она легко, через музыку, через песни. Я стремилась передать то, что мне более всего знакомо, и чтобы не было вранья. Пока шла работа над сценарием - его помогал писать Олег Антонов, - я параллельно работала с музыкой и с текстами. Сделала семь музыкальных номеров и сочинила для каждого персонажа отдельную тему. Но подписаться в титрах "Композитор - Людмила Гурченко" мне было непросто. Я ведь была уничтожена еще в 1965 году. На всесоюзном фестивале моя песня "Праздник Победы" в исполнении Маргариты Суворовой вызвала настоящий фурор. В песне было все то, что волновало меня: "Праздник Победы, шумит весна, / Люди на площади вышли. / Старый отец мой надел ордена, / Выпили мы за погибших..." Но от музыкальных критиков я получила сполна, мол, песня моя - "спекуляция на чувствах людей"... Им было неважно, что писала я от души, думая о своем папе, фронтовике. После этого я никогда уже в концертах не объявляла, что исполняю свои песни. Но я в них нуждалась, потому что "Пять минут, пять минут" измучены мною донельзя, а специально песен для меня никто не писал. Чтобы не погибнуть от безденежья, не сойти с ума от безработицы, от выброшенности со столбовой дороги кинематографа на какую-то тропинку, я обеспечивала себя песнями сама.
и: Но кино - искусство коллективное. Собрать единомышленников - тяжкое дело.
гурченко: Меня окружали потрясающие люди. Наш молодой и талантливый кинооператор Дмитрий Коробкин взял на себя дополнительную работу сорежиссера. Меня поддерживали мои любимые и верные партнеры Александр Ширвиндт, Владимир Ильин, Сергей Фролов. Исполнителя главной роли Дмитрия Кубасова нашли после долгих поисков в Театре Вахтангова. А какое счастье работать с виртуозом монтажа Ольгой Гриншпун. Озвучание вела я. Да, раньше я со стороны наблюдала, какими нервами и терпением дается съемочная площадка режиссеру. Понять, насколько это сложная профессия, можно только, когда сама полностью проходишь путь от замысла до финальной точки монтажа. Но я с юности привыкла тянуть тяжелый камень из колодца. Подниму его, а он опять норовит вниз... Это со стороны я смотрюсь эдакой веселой, вечной счастливицей и всегда в хорошем настроении. Я понимаю, что люди именно этого от меня и ждут. Но я не помню даже трех недель в своей жизни, когда могла рас-слабиться.
и: Но с вами рядом понимающий и сильный муж...
гурченко: Он не может за меня выступать. Да, он моя защита, но сейчас и ему - как продюсеру фильма - нелегко. Министерство культуры дало нам стандартную сумму - 1 миллион. Еще 500 тысяч мы привлекли со стороны. И когда нам отказывали в прокате: мол, фильм не для широкого зрителя, когда шли долгие переговоры с телеканалами, мы с мужем решали, что продать - квартиру или дачу... Ужасное состояние - жить в долгах. Но вдруг канал НТВ, часто меня "подкалывавший", изъявил желание приобрести фильм. А, казалось бы, он уж совсем не в их стилистике.
и: Зато у них уже вовсю крутится рекламный ролик вашего бенефиса.
гурченко: Это программа в качестве бонуса к фильму. Записывали два дня, по шестнадцать часов. До сих пор отойти не могу от такого темпа. Сложнопостановочная программа, со множеством смен костюмов и грима... Мой "Бенефис" для телевидения в советские времена Евгений Гинзбург снимал месяц. Месяц! А я ведь гораздо моложе была...
и: Ваши наряды в каждом фильме потрясающе изобретательны. Почему бы вам не открыть модную линию?
гурченко: Для этого надо обладать наглостью вперемешку с авантюризмом. У меня этого нет. Я не рисую, просто я знаю свой стиль, что мне идет. И главное - никогда не теряю реального представления о себе. Я знаю, что я стопроцентная киноактриса. Театральная? Не знаю... Писатель? Книги писала о себе, о своей жизни, о другом и других не пробовала. В нарядах понимаю, но только в отношении себя самой. А в каждом деле человек должен быть уверен на пятьсот процентов, тогда имеет смысл этим заниматься.
и: Вы дружите с современными технологиями?
гурченко: Нет. Пишу я от руки, а вот Сергей Михайлович набирает на компьютере. Я консервативный человек. И, например, всеми хваленый "Аватар" для меня смешон, не более. Смотреть в очках на каких-то хвостатых уродов с желтыми глазами - только время терять. Мне грустно, что мы забываем себя, свои традиции, зато спешим копировать эти высокие технологии, забывая о главном - об актере на экране. Сколько я вижу хороших артистов, которые мелькают на обочине кадра, но ими никто не занимается. Не пишут нормальных ролей, не взращивают новых звезд. Да, это кропотливая работа. И пора ею уже заняться, иначе мы потеряем безвозвратно и творческое поколение, и зрителей. Как, напихав во дворах огромных "дубин", потеряли уже старую Москву. И название ведь нашли этим каменным джунглям - точечные застройки. Превратили нас в Чикаго, живем, словно в декорациях фильма Скорсезе "Бешеный бык".
и: Есть ли среди ваших героинь те, что по окончании съемок становились частью вас? И благодаря им вы меняли свои взаимоотношения с миром, с людьми?
гурченко: Ближе всего мне Анна Григорьевна из фильма Виктора Трегубовича "Старые стены". Ее внутреннее состояние неловкости, стыдливости... Для каждой своей героини я искала особенные детали. Духи, например. В фильме "Пять вечеров" Тамара Васильевна душилась "Ландышем" или "Белой черемухой". Тая Соломина в "Сибириаде" мне не мыслилась без "Красной Москвы". Миссис Лора Чивли в "Идеальном муже" пахла "Мадам Роша".
А вот Нина Николаевна в фильме Германа "Двадцать дней без войны" совсем не душилась. Зато ее шубка была подпоясана таким же ремешком, какой был у моей мамы во время войны. И нижнюю рубашечку для сцены с Лопатиным искали долго и в итоге выбрали настоящую, из блокадного Ленинграда. У кого-то из моих героинь были чулки на резинках, а кто-то - в колготках или даже во французском белье. Эти периферические детали давали мне возможность почувствовать образ. Но все мои героини всегда оставались женщинами, жаждущими любви.
и: Сколько раз пересматриваешь фильм Никиты Михалкова "Пять вечеров", столько спрашиваешь себя: почему умные, красивые, чувствительные женщины увлекаются теми, кто любить не способен?
гурченко: Этот вопрос и я себе задавала. Наверное, дело в том, что в какие-то моменты у женщин полностью отключается голова. И тогда диктовать поступки начинает другая часть тела. Марк Бернес говорил: "В голове пусто, зато внизу полно". Лишь взрослея, начинаешь в себе всё уравновешивать. Но моя героиня из "Пяти вечеров" этот момент пропустила. Представьте себе, как ей тяжело: наивная, стеснительная, даже в нарядной кофточке чувствует себя неловко. А ведь ей уже 36 лет. Половина жизни позади, а тоска по мужской ласке и желание просто прижаться к крепкому плечу так и не реализованы.
и: Что вы считаете роскошью?
гурченко: Встречу с талантливым человеком. В любой сфере. Это возбуждает меня, возвращает к жизни. Черт побери, думаю тогда я, как это прекрасно, что на свете есть подобные взлетающие люди! Надо не останавливаться, надо взлетать. Но государство должно беречь свои таланты, холить их и лелеять, чтобы не уезжали на Запад новые Барышниковы, Кисины или будущие нобелевские лауреаты, Читаю об успехах людей с российскими корнями, и мне от этого больно. Им надо созидать и открывать на родине. Но реальность складывается так, что таланты у нас не востребованы. Кому он нужен этот талант?..
