Небожественная комедия
Известный мистификатор, в свое время задуривший критикам и зрителям голову пациенткой психбольницы Антониной Великановой, якобы сочинившей текст его пьесы "Бытие N 2", продолжает морочить аудиторию. На сей раз он притворился автором забавных скетчей и объединил их одним словом - "Комедия".
Иван Вырыпаев поставил смешной, а местами очень смешной спектакль. Если говорить совсем просто, он поставил им самим написанный сборник анекдотов.
Как-то русские, евреи и буряты заспорили, какая нация духовнее... Ну, слово за слово. Победили буряты.
Едут в чеченском метро две русские террористки, везут под кокошниками взрывчатку... Ну, слово за слово. Выяснилось, что одна у другого мужа увела.
Возвращается муж из командировки, а его жена в постели с подчиненным мужа... Ну, слово за слово. Выясняется, что у подчиненного рак, надо было пожалеть человека.
Это не анекдоты Вырыпаева. Это их дайджест. Сами анекдоты рассказываются долго. В них много увлекательных подробностей, которых в обычных анекдотах, как правило, не бывает. Автор "Комедии" не торопится выйти на репризу, он смакует каждую фразу. Занятые в его спектакле обаятельные конферансье Валерий Караваев и Инна Сухорецкая чувствуют себя в вырыпаевской смеховой стихии как рыба в воде. Они точно нашли тот немного отстраненный тон повествования, который сразу отличает их сценический юмор от лицедейского напора эстрадных мастеров. По ходу дела они несколько раз меняют костюмы - один дурашливее другого. Инна Сухорецкая надевает то балетную пачку, то крылья бабочки. Валерий Караваев напяливает клоунские очки и котелок. Вдруг оба выходят на сцену в виде больших M&M-сов. В паузах между анекдотами они совершают еще более дурашливые, чем их костюмы, телодвижения, которые с большой натяжкой можно назвать пластическими этюдами и с еще большей натяжкой танцами.
И легко было бы принять новую премьеру театра "Практика" за милую шутку, короткую, необременительную, изящно выполненную, если бы мы не знали, кто такой Иван Вырыпаев, какими проблемами он озабочен и с кем ведет постоянно свой сценический диалог. Если бы сам автор не утверждал, что "Комедия" часть его трилогии, причем первая часть этой трилогии "Июль", а последняя - "Исчезновение" еще им не написана.
На первый взгляд от "Июля" до "Комедии", как от Москвы до Кассиопеи. На самом деле из пьесы в пьесу у Вырыпаева кочуют одни и те же темы. В "Июле" от макабрической истории о людоеде до возвышенной истории о любви пролегал один шаг. В "Комедии" самые священные и сакральные вещи оказываются комичными, а комическое приоткрывает метафизические бездны. То и дело в анекдотах Вырыпаева некто приходит в рай, и выясняется, что рай устроен совсем не так, как он полагал. Ну, скажем, приходит в рай Папа Римский, а рай весь мусульманский, и нет там ни Иоанна Богослова, ни апостолов Петра и Павла, ни матери Терезы, ни Сергия Радонежского, зато Ясир Арафат сидит в обнимку с великими суфиями. Или приходит в рай Гитлер, а там все сплошь евреи. Или приходит в рай Моисей, а там... Ну и так далее. С упорством, достойным уважения, Вырыпаев доказывает: есть суть жизни, а есть наросшая на нее шелуха, принимаемая за суть. Человеческий ум стремится абсолютизировать относительные вещи, чтобы обрести в жизни хоть какие-то точки опоры, но, абсолютизируя относительное, он перестает искать сам абсолют. Он легко принимает мнимое за подлинное, но помещенное в определенные обстоятельства, это мнимое будет выглядеть нелепо. В анекдотах Вырыпаева высмеяны великая победа в великой войне и идея пацифизма, подвиги шахидов и непогрешимость понтифика, антисемитизм и политкорректность, негры и расисты. В нем разрушены все возможные предрассудки и прямо названы все фигуры умолчания.
Впрочем, есть во всей этой "Комедии" и еще один скрытый смысл, ибо связана она тематически не только и не столько с "Июлем", сколько с вырыпаевским же "Бытием N 2", в котором одним из действующих лиц оказывался сам Всевышний, упорно доказывающий, что его нет. В "Комедии" Бог-Творец не выведен на сцену, но он как-то незримо на ней присутствует. А не есть ли мы сами жертвы великого обмана и игрушки в руках Великого Мистификатора - вот вопрос, который, похоже, более всего занимает лукавого и тоже склонного к мистификациям автора этой небожественной комедии. Существует ли та суть, ради которой стоит отшелушивать с жизни мнимые смыслы? Это сложный и опасный вопрос. И я тоже не знаю на него ответа. Я только надеюсь, что если кто-то так упорно эту суть ищет, значит, где-то она все-таки есть.
