Великая нерусская литература

Конгресс организован Всероссийской государственной библиотекой иностранной литературы им. М.И. Рудомино и Гильдией "Мастера литературного перевода" при поддержке Роспечати и Минкульта РФ. В столицу, в Дом Пашкова, съедутся мастера художественного перевода классической и современной русской литературы из более чем 25 стран мира. С председателем Гильдии "Мастера литературного перевода" Александром Ливергантом накануне открытия конференции побеседовала обозреватель "Известий".

известия: Ваш конгресс будет посвящен современным проблемам перевода. В чем они?

александр ливергант: Переводчик не только в России, но и на Западе до сих пор остается невидимкой. Так что основная задача конгресса не столько академическая, сколько идеологическая - поднять престиж профессии. Современные переводчики живут не литературными гонорарами, а тем, что преподают в университетах, поэтому и влачат жалкое существование. В советское время хорошие переводчики, которые работали в немногочисленных тогда издательствах, занимавшихся переводной литературой, жили куда лучше.

и: Многие, говоря о переводах иностранной литературы, вспоминают как великое благо именно советские годы. Скажите, а в досоветской России вашему цеху тоже жилось плохо?

ливергант: В досоветское время переводчик был близок к писателю. Как таковой переводческой литературной профессии не существовало. С текстом оригинала можно было обращаться как заблагорассудится. Могли быть невероятные купюры - допустим, кого-то не интересовало устройство тюрьмы или описание морского дна и на этом основании целые главы могли оказаться выкинутыми. Или наоборот - пришла в голову мысль, почему ее не вписать? Сейчас это кажется диким, но между тем это была обычная практика.

и: Что-то вроде вольных переводов немецких баллад Жуковского?

ливергант: Я даже имею в виду не поэтический перевод, где гораздо больше можно себе позволить, а прозаический. "Переводчик в прозе - раб, а в поэзии - соперник", - говорил Жуковский. Так вот - в досоветское время он не был в прозе рабом. Скажем, Иринарх Введенский переводил Диккенса совершенно замечательно с точки зрения стиля, но если бы вы заглянули в оригинал, многих страниц вы бы у Диккенса просто не нашли.

и: Я помню сокращенный перевод "Пиквикского клуба" с восхитительным комментарием опального философа Густава Шпета.

ливергант: А тот перевод, который вошел в собрание сочинений Диккенса конца 50-х - начала 60-х годов, к сожалению, слишком точный. В этом много положительного - он внес в русский язык массу слов, которых в нем раньше не было, но читать этот перевод очень трудно. Более того, многие говорят, что "Пиквикский клуб" по-русски в переводе Ланна совсем не смешон.

и: Итак, вольный перевод уводит нас от оригинала. Слишком буквалистский, получается, тоже. Как бы тогда сформулировать золотую формулу перевода? Какой перевод лучше?

ливергант: Никакой не лучше, потому что все зависит, как теперь говорят, от реципиента. Если вы хотите воспользоваться русским "Гамлетом" в театре, то, скорее, возьмете перевод Пастернака. Если вам нужен перевод для каких-то академических целей - вы скорее всего обратитесь к Лозинскому. У него перевод очень точный, порой в ущерб художественным деталям. У Пастернака - слишком много отсебятины, но если учесть, что Пастернак был великий поэт, то это замечательно компенсирует такие вещи.

Если же говорить о некоей переводческой формуле, то она складывается из безупречного знания языка, с которого переводят, на который переводят, и чувства вкуса и меры. Это триединство и дает замечательный результат.

и: Кажется, покойный американист Алексей Зверев когда-то сказал, что идеальный перевод - это когда Майн Рид читается как русский писатель.

ливергант: Да, но и тут должны быть свои оговорки. Скажем, разговаривают два ковбоя. Они употребляют очень много просторечий, жаргона, ругательств. Если вы ничтоже сумняшеся начнете это переводить на русский тоже при помощи мата и просторечий, то совершенно неожиданно выяснится, что эти два ковбоя - кубанские казаки. Вот почему я заговорил о вкусе и такте. Для переводчика они едва ли не самое главное.

и: Тут приходит на ум хрестоматийный пример перевода "Над пропастью во ржи" Риты Райт-Ковалевой, в котором она опустила изрядную часть матерной лексики.

ливергант: Дело в том, что у нее были представления не только советские, но и женские. Она, конечно, сглаживала. Существует даже такое понятие, как женский перевод. Есть, скажем, пример Калашниковой, которая переводила Хемингуэя. Всякий раз, когда возникали какие-то мало-мальски эротические сцены - у Хемингуэя их не так много, - начиналось сглаживание. Ведь замечательные женщины-переводчицы занимались этими переводами уже в преклонном возрасте, многие из них были уже, называя вещи своими именами, одинокими старухами. Так что они сторонились чуждых для них вещей.

А потом и не очень-то они разбирались: откуда 60-летней женщине знать американский молодежный сленг? Ну что-то она придумает, конечно... Они ведь действительно прекрасные переводчики - Дарузе, Холмская, Калашникова, Волжина и так далее, но перепрыгнуть через себя они не могут.

и: Получается, мы вообще Бог весть что читаем...

ливергант: Знаете, все эти разговоры о великой советской школе перевода... Ну да, она действительно была очень недурна, но если вы прицельно заглянете за кулису, обнаружите много ошибок, неточностей, пропусков. Это возникало еще и потому, что, во-первых, совершенно не ездили никуда и многих вещей просто не знали, во-вторых, было очень мало словарей. Невероятные ошибки совершались даже такими мэтрами, как Чуковский, не говоря уже о других, когда дело касалось Священного Писания. Его же не было, а потому его не знали. А между тем французская, английская, немецкая художественная проза напичкана Священным Писанием - аллюзиями, скрытыми цитатами. Все это не подхватывалось переводчиком, потому что он просто этого не знал. Мы со студентами это все разбирали и обнаруживали в переводах настоящих мастеров чудовищные, постыдные ошибки.

и: В этом смысле каких положительных сдвигов можно ждать от Конгресса переводчиков?

ливергант: Давайте будем осторожны. Из этого яйца, которое называют Конгрессом переводчиков, для нас должен вылупиться Институт перевода. Если появится такое, пусть небольшое, государственное учреждение, то можно надеяться, что начнут выдаваться государственные гранты на перевод серьезных классических произведений, которые еще не переведены, переперевод старых текстов. Серьезные переводчики получат существенное подспорье.