Эмигрант поневоле
Впервые с 1991 года в Москве побывал Михаил Гиголашвили, чей роман "Толмач" о жизни иммигрантов в Германии стал одной из знаковых книг начала 2000-х. Сейчас вышло его "Чертово колесо", в котором описываются быт и нравы Грузии конца 1980-х. Роман попал в шорт-лист премии "Большая книга". Михаил Гиголашвили постоянно живет в немецком городе Саарбрюкене, преподает там в университете. На завершившемся в Москве Книжном фестивале писатель принял участие в дискуссии "Современная русская литература - взгляд из России и из-за рубежа" и встретился с обозревателем "Известий".
известия: Когда вы уезжали в 1991 году, это была сознательная эмиграция?
Михаил Гиголашвили: Я уезжал на два месяца - прочесть курс интенсивного русского языка. Но заболел преподаватель. Меня оставили на семестр, потом еще на один, а в 1993 году в Грузии начались войны. Отец сказал: "Лучше сиди там". Я остался и продолжал работать. Вот и работаю до сих пор. То есть никакой мысли об эмиграции не было - просто судьба так повернулась.
и: Собираетесь вернуться?
Гиголашвили: Не исключаю, что лет через десять, когда наступит время пенсии, вернусь - буду где-нибудь сидеть в горах. У меня в Грузии мама - ей скоро 80 лет, сын с семьей. В Грузии-то в отличие от России я бываю с регулярностью раз в год.
и: Писать вы начали в эмиграции?
Гиголашвили: Раньше. Я такой человек, что ни одной строчки не написал исходя из того, что надо или кто-то ждет. Веление души - больше ничего. Мне было лет двадцать, я написал несколько рассказов, но почувствовал некий разрыв между формой и содержанием. Писать на русском о грузинских реалиях - тогда я этого не смог осилить. Занялся литературоведением, закончил диссертацию о Достоевском. Но лет в 35 снова засел за прозу, написал треть "Чертова колеса", оставил рукопись у товарища в Москве и уехал. В 1991 году в журнале "Знамя" был опубликован мой небольшой рассказ "Суп для человечества". Следующая вещь появилась в 1996 году - повесть "В Роттердам". И где-то к концу 1990-х я начал стабильно работать.
и: Что более всего удивило вас в Германии?
Гиголашвили: Это был совершенно новый мир, который сильно отличался от %%VYNOS1%%тогдашней Грузии. На всем был какой-то блеск, лоск. Люди по-другому себя вели. Я вчера шел по улице и, пока не дошел до урны, не плюнул. У меня плевок изо рта уже не выходит. Или такой случай. Стояли мы здесь на балконе, курили, и человек, который был со мной, стряхивал пепел вниз. Я спрашиваю: "А пепельницы нет?" Он отвечает: "Зачем? Ведь это просто пепел". А у меня уже рука не поднимается - вот так, без пепельницы. Кроме того, я стал пунктуальным. Мне скажут прийти в два часа - и я приду не в шесть, а без пяти два. Если мне скажут сдать работу в конце месяца, то сдам ее 25-го числа. Мы на Западе привыкли быть в рамках закона. Поверите - я за двадцать лет драки в Германии не видел. Там даже хулиганы вежливые. Хамство - это тяжелейшее наследие советской власти.
и: В "Толмаче" рассказана ваша история?
Гиголашвили: Конечно, эмиграция послужила отправной точкой. Как и у Миши Шишкина в "Венерином волосе".
и: Кстати, все давно обсуждают сюжетное сходство этих двух романов...
Гиголашвили: Мой роман вышел на два года раньше, но никто ни у кого ничего не крал. Миша прошел почти идентичные со мной дороги: так же, как я, учился на филфаке, работал в школе учителем, выехал, там работал переводчиком. И когда мне прислали письмо с вопросом: "Не хотите ли подать на Мишу в суд?" - я очень удивился. Просто у нас совпали биографии. Ответственный писатель будет писать о вещах, которые знает.
и: Что еще из вашего жизненного опыта могло бы превратиться в роман?
Гиголашвили: Я люблю писать историческую прозу. Давно готовлюсь и уже начал работу над романом о Мартине Лютере. За двадцать лет общения с немцами у меня сложилось впечатление о жизни в Германии, и я бы с удовольствием уложил его в роман, пусть даже решенный на исторической почве.
и: Вы следите за тем, что происходит в Грузии и России?
Гиголашвили: Конечно!
и: У вас нет ощущения, что вы выключены из этих событий?
Гиголашвили: Абсолютно нет. Я часами разговариваю с Москвой и Тбилиси. Имею отчет обо всем, что происходит даже на бытовом уровне. У меня шесть каналов русского телевидения, интернет, я выписываю газеты, журналы. Я не чувствую себя в изоляции.
и: Одно дело - слушать и читать, другое - чувствовать на собственном опыте...
Гиголашвили: Если мне посчастливится получить премию "Большая книга", я потрачу ее на то, чтобы пожить в России и оформить свои впечатления.
