Шолохов отбивал чечетку, а Фадеев пел

4 апреля исполнилось сто лет со дня рождения выдающегося советского писателя и киносценариста Юрия Павловича Германа - автора повести "Лапшин", сценариев "Семеро смелых", "Пирогов", "Дело Румянцева", "Дорогой мой человек". Обозреватель "Известий" встретилась с сыном писателя, кинорежиссером Алексеем Германом.

известия: Давайте сначала уточним вашу родословную. По одним сведениям ваш папа - подкидыш, по другим - он сын командира артиллерийской батареи.

Алексей Герман: Подкидышем был мой прадед, который попал в семью русского генерала в Варшаве. Генерал, очевидно, был достойный человек. Воспитал его, отдал в кадетский корпус принца Ольденбургского. Но фамилию свою не дал, а записал ребенка Германом. В переводе это означает "божий человек", или "человек от бога". На Западе эта фамилия была распространена именно для подкидышей. Есть очень известные мои однофамильцы. Например, писатель Даниил Александрович Гранин, настоящая фамилия которого Герман. И я могу предположить, что из-за моего отца он и взял псевдоним.

и: Как семья выжила после революции с такой-то фамилией?

Герман: Это было возможно. После войны дедушка работал фининспектором. Порой его, как бывшего офицера, сажали. Папа рано стал самостоятельным, в 14 лет уже зарабатывал суфлером в театре, печатался в "Курской правде". А потом поехал поступать в Ленинград, в техникум сценических искусств. Но долго там не пробыл, пошел на завод, занимался в самодеятельном драмкружке. И писал рассказы и романы.

и: А утром 6 мая 1932 года в газете "Правда" 22-летний юноша прочитал о себе слова Горького: "Все чаще и чаще мы имеем явления исключительного характера. Вот вам пример: девятнадцатилетний малый написал роман, героем которого взял инженера-химика, немца. Начало романа происходит в Шанхае, затем он перебрасывает своего героя в среду ударников Советского Союза. И, несмотря на многие недостатки, получилась прекрасная книга. Если автор в дальнейшем не свихнет шеи, из него может выработаться крупный писатель".

Герман: Отзыв Горького посвящен второму роману отца - "Вступление". Горький даже предложил отцу пожить у себя и занимался с ним своеобразными "мастер-классами". Давал задания на наблюдательность. Например, в Питере отец жил в огромной коммунальной квартире и должен был по памяти описать сложные взаимоотношения между всеми жильцами. Еще к пролетарскому писателю приезжали члены Политбюро. И папа был свидетелем, по точному определению Фазиля Искандера, "пиров Валтасара", когда Шолохов отбивал чечетку, а Фадеев пел. Там все страшно напивались. Стенограммы этих оргий нашел мой товарищ Евгений Прицкер и напечатал их в парижской газете "Новое русское слово". В писательскую элиту папа вошел в юном возрасте. К тридцати годам у него уже был орден Трудового Красного Знамени, депутатство в ленинградском Совете, и еще он состоял в руководстве городской писательской организации. Была семья, квартира, дача, прекрасные друзья - писатели, кинематографисты.

и: Он не видел, что происходит вокруг? Горький учил быть наблюдательным, а ваш папа писал рассказы о "железном чекисте" Дзержинском.

Герман: По совету, кстати, того же Горького. И Ольга Берггольц хвалила папу за эти рассказы. Для меня до сих пор загадка, почему отец почти всю жизнь, не будучи коммунистом, был совершенно искренним приверженцем партии. Может быть, дело в том, что он попал под абсолютное обаяние Сталина? Папа утверждал, что более обаятельного человека он не видел. Должен признаться, что был в моей жизни случай, когда я почти понял своего отца. Это случилось в Госфильмофонде. Мне по ошибке выдали несколько часов хроники с выступлениями и встречами Сталина с метростроевцами, военными, колхозниками, рабочими и так далее. В тех киножурналах не успевали из официальной хроники вырезать репрессированных, но, чтобы не прозвучала фамилия, накладывали дикторский хрип.

Смотришь на экран - выступает какой-то человек, а от его фамилии осталось лишь "кхр-кхр". Но Сталина в этих хрониках было много, и он действительно умел быть обаятельным. Известно, например, что Пастернак и Чуковский часами могли %%VYNOS1%%беседовать о том, как повезло стране иметь такого лидера и вождя, как Сталин. А они не были глупцами. И папа был умнейшим человеком, но мама мне рассказала один случай. Как-то ночью, а они еще не были тогда мужем и женой, она сказала о Сталине: "Убийца будет в аду грызть собственные кости". И папа подскочил на кровати и так вскипел, что мама испугалась за свою жизнь.

и: Отец повлиял на то, что вы пошли в театральный, да и еще в пятнадцать лет?

Герман: Я хотел стать врачом, но папа очень сопротивлялся моему желанию. Очевидно, он понимал в том, что мои способности лежат в совсем другой сфере, и уговаривал пойти в театральный. Может быть, в этом была и его неосуществленная мечта о профессии режиссера. Наверное, поэтому папа любил общаться с моими сокурсниками. Денег почти ни у кого не было, и, например, Леня Белявский говорил: "Юрий Павлович, мы купили портвейн, чтобы сварить глинтвейн, но мы не умеем. Помогите, пожалуйста". Папа садился в машину, привозил для застолья коньяк, сухое вино, еду. Ну и из нашего вина варил нам глинтвейн.

и: О щедром доме Германов в Питере ходили легенды.

Герман: Но папа не был мотом. Он любил жизнь, людей. Прошел три войны, Первую - ребенком, Финскую и Великую Отечественную - военным корреспондентом. Он знал цену жизни, деньгам тоже. И к людям он сразу относился с открытой душой. Потом случались и разочарования, даже конфликты, но папа всех изначально считал прекрасными и искренне влюблялся. И были люди, с которыми он дружил всю жизнь, как с начальником бригады уголовного розыска Иваном Васильевичем Бодуновым, прообразом Лапшина. Кстати, в ленинградский угрозыск папа попал весной 1935 года благодаря корреспондентскому мандату "Известий". И 18 июля в газете был напечатан большой очерк под названием "Сутки в уголовном розыске".

и: Получается, если бы не "Известия", не было бы повести "Лапшин" и вашего фильма "Мой друг Иван Лапшин"?

Герман: Именно так. А если бы не вице-адмирал Александр Андреевич Николаев, не было бы романа "Россия молодая". Во время Великой Отечественной папа был на Карельском фронте и Северном флоте в качестве военного корреспондента. Член военного совета флота Николаев, по воспоминаниям отца, был творческим человеком. Он заказал пьесу "Белое море", которую поставил Валентин Плучек, роль поморского капитана Ивана Рябова сыграл молодой Сергей Плотников (впоследствии народный артист СССР, один из ведущих актеров Театра имени Вахтангова. - "Известия"). На генеральной репетиции отцу вручили майорские погоны. И еще раз напомню о том, что он был беспартийным. В КПСС он вступил в конце пятидесятых, уже при Хрущеве.

и: Но ведь Никита Сергеевич был разоблачителем прежнего кумира - Сталина.

Герман: Я думаю, что у мамы с папой это были трудные годы, хотя они продолжали любить друг друга. Во время войны у папы что-то менялось и заставляло задуматься о том, что же действительно происходит. Однажды папа случайно, сходя с корабля, попал в колонну советских военнопленных из Норвегии. Их действительно гнали, как зверей, в полуприсядке, а за любую попытку привстать конвой сразу стрелял. И один из пленных закричал: "Встречай, мать-родина!". Отец практически заболел от этого и, переболев, стал другим. Конечно, к перемене настроения свое добавило и печально знаменитое Постановление ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград" от 14 августа 1946 года об Ахматовой и Зощенко. Куда был вписан и папа с формулировкой "за подозрительно-хвалебные статьи о Михаиле Зощенко". Попал папа и в кампанию против космополитов. Он был убежден в том, что антисемитизм придумали враги СССР, и написал повесть "Подполковник медицинской службы", главный герой которой был врач-еврей Александр Маркович Левин. За это папе быстро наклеили ярлык "оруженосца космополитизма", и даже Сталинская премия за фильм "Пирогов" не спасала. Договора расторгались, авансы взыскивались, зимние вещи отдавались в ломбард. Папа, помню, однажды объяснял маме, что маляр-штукатур на улице случайно облил ему пальто и шапку, все пришлось выбросить. А на самом деле одежду он продал, чтобы получить немного денег.

и: Словом, так сложилось, что очарование Сталиным ушло...

Герман: И когда над Хрущевым его друзья смеялись за кукурузу, дурновкусие в искусстве, за "хрущобы", он объяснял, что мы должны быть благодарны Никите Сергеевичу за освобождение миллионов невинных, за переселение людей из коммуналок. Его позиция была искренней. К сожалению, папа прожил очень мало и рано, на 57-м году, ушел из жизни. Сегодня я уже старше его и, перечитывая его прозу высочайшего класса, понимаю, сколько он так и не успел сделать...