Их не нужно жалеть?

В сентябре, как и полагается, открывал сезон один из лучших московских драмтеатров. Славный не только многолетней историей, но и текущими творческими свершениями, коллектив этот, однако, весной-летом оказался в центре скандала. Отдельные представители администрации пытались увести со счета 36 млн рублей. Или не увести, а спрятать, уберечь, сэкономить, но - методом, предусмотренным УК РФ. На них кто-то стукнул. Дальше известная песня: черный "ворон", черный "ворон", стоп-сигнальные огни...

Деньги нашлись. Осадок в виде уголовного дела остался.

Ко дню сбора труппы означенные представители администрации покинули КПЗ - вплоть до суда. Сей факт, торжественно оглашенный худруком тире директором театра, вызвал в рядах сотрудников такую бурю восторга, словно их коллеги вернулись из пешего турне Москва - Вологда - Керчь - и снова Москва. Аплодисменты переходили в овацию и обратно. Актеры свистели, монтировщики топали ногами в суконный коврик, костюмерши рыдали. Мое недоумение и просьбу разъяснить, не нахожусь ли я в очередном филиале палаты N 6, окружающие встретили враждебно. "Люди свободны, они вернулись к семьям, к детям! Разве это недостаточный повод для радости?!" Для радости - безусловно, достаточный. Для всеобщего ликования - мягко говоря, странный. Следствие продолжается. Факт нарушения закона не опровергнут никем - в том числе худруком тире директором театра. Да, говорит, что было, то было. Нет, говорит, меня о транзакциях крупных бюджетных сумм не предупреждали. Поэтому, говорит, точно не знаю, чем руководствовались мои подчиненные.

Людям надо верить, так что примем вариант бескорыстного, жертвенного недомыслия. Хотели как лучше. Получилось следующее: театру (и какому театру!) нанесен репутационный ущерб - это раз. На легендарном имени ни в чем не повинного худрука проступило темное пятно - это два. Он, всенародный любимец, стал объектом пересудов и подозрений. Ибо какой же роток согласится завеситься платком, если можно потрендеть на тему "все воруют"?

Позорище, одним словом. Вымостили благими намерениями дорогу по давно известному маршруту. Чем ответил театр? Криками "ура!" и "браво!", метанием чепчиков в воздух, намеками худрука тире директора: "В 1937 году в нашем театре тоже сажали людей". Вследствие данных намеков возникло нехорошее подозрение, что и в 37-м загрести могли не только за анекдот про Сталина. Люди - всегда люди, а деньги - всегда деньги...

Так не сочувствуют страдальцам, по отношению к которым действительно переборщили с мерой пресечения. Так встречают героев-челюскинцев - если вы смутно помните те времена. Богоугодная статья "милость к падшим" столь крайние проявления чувств-с попросту не вмещает. В традициях русского народа значились посещение острогов по праздничным дням, милостыня и молитва. Но молились ЗА несчастных сидельцев, а не НА них. Из падшего не творили себе кумира.

Разумное правило "жалость - отдельно, икона - отдельно" не работает сегодня, особенно если речь идет о главном отечественном сидельце Михаиле Ходорковском. Его очередная опубликованная переписка - теперь с писателем Людмилой Улицкой - оставила в моем читательском сознании несколько заусенцев. Которые саднят, ноют и никак не дают, омывшись чистыми слезами, встать под хоругвь с изображением Михаила Борисовича.

Цитата из МБХ: "В "высшей лиге" играло от силы два десятка игроков. Больше просто не было. А список предприятий, например, для "залоговых аукционов" был 800 позиций. У нас всех вместе сил хватило, по-моему, на 70".

Еще цитата: "Приезжаешь на "вахту" - люди не орут, не бастуют - понимают. Просто в обморок падают от голода...".

Тут весь вопрос, с кем ты себя идентифицируешь. Если с теми, кто самоназвался "высшей лигой", сердце кровью обливается - почему восемьсот предприятий, вопреки законам арифметики, не делились на двадцать отличных парней без остатка. А если, скорее, с теми, кто живет от зарплаты до зарплаты и в случае, когда "от" давно закончилось, а "до" и не думает начинаться, тихо, сознательно, по-пионерски отдает концы... Нет, сочувствие актуально - в тюрьме человек. Но молиться на него не тянет. Неправильно это, поперек совести, чтобы Ходорковский был важнее России, а судьба зам-директора перевешивала целый Художественный (чего уж шифроваться?) театр. МХТ все-таки больше ста лет, России - больше тысячи. За бренды обидно.

Впрочем, когда надо кого пожалеть, русский народ краев не видит. С богатыми тоже плачут. На прошлой неделе сострадания требовала Алла Борисовна Пугачева - по чересчур известному детскому вопросу. Мега-звезда демонстрировала в студии "Первого канала" повадки бандерши со стажем, пыталась доказать, что по-прежнему проходит как хозяйка необъятной родины своей (факт взывания к общественности, увы, свидетельствовал об обратном), и немедленно начала "тыкать" крутому журналисту. Акула пера, не боящаяся даже премьер-министра, перед бабушкой Дени Байсарова и всей отечественной эстрады отчего-то сник (ла), приняв "тыканье" как норму.

Друзья семьи (некоторые раньше казались умнее) страдальчески подвывали: "В советские времена Алла моталась по гастролям, чтобы в одиночку поднять Кристину...". Душераздирающий факт биографии. Алла моталась, а страна, видимо, каталась - куском пошехонского сыра в вологодском масле. По аналогии начинает саднить "заусенец" из письма Улицкой к Ходорковскому: "Когда я с тошнотой отвращения и с туристической путевкой в кармане приходила в комитет комсомола... и отвечала на вопрос, кто там у них в Болгарии секретарь ЦК партии...". Господи, как же Политбюро истязало граждан - на Золотых Песках нельзя было отдохнуть без пароля "Тодор Живков"...

"Нам бы ваши проблемы", - кричит народ Пугачевой. Только интонация не банально-ироническая, но ажиотажная, с придыханием. Дайте, дайте, пустите! Не толкайтесь, всем хватит! Вываливайте нам, Алла Борисовна, свои проблемы - да пожирней, погуще. А мы Денькину беду руками разведем. Ну-ка, что тут у нас? С одной стороны, отец, избивавший гражданскую супругу до полусмерти (таковы показания жертвы, а людям надо верить). С другой - примадонна, которая за изувеченную дочь приняла в подарок квартиру. Там - традиция многоженства, здесь - двое дедушек: Киркоров и Галкин. Там - никакого воспитания, кроме охоты и рыбалки, здесь - друзья дома вроде Бориса Моисеева. "Чего не случится с мужской дружбой, если ей вовремя не помешают женщины", - как справедливо заметил в романе "Околоноля" Владислав Сур... пардон, Натан Дубовицкий.

Ой, заберите назад ваши проблемы, Алла Борисовна. Нам с ними точно не совладать.

Что же все-таки кроется за безразмерной российской жалостью? Мягкое сердце или длинный нос? Широта души или, напротив, узость: "И я бы украл, если бы сумел"? Реальное соболезнование или все-таки злопыхательство: они не просто малы и мерзки, как мы, - нет, они гораздо мельче и гаже!

Откуда эта готовность лепить героев из лузеров (опять-таки "Околоноля": "Человеки бывают двух сортов - юзеры и лузеры")? Может, мы просто боимся чужого успеха? Ревнуем, завидуем - оттого и поощряем неудачников? Вот недавно футболист Каха Каладзе (уже переименованный остряками в Камикаладзе) в матче с итальянцами забыл, на чьей стороне играет, и залепил два мяча подряд в ворота родной Грузии. Знаете, какие были комментарии в Рунете? "Уроды, гнобят парня, а ему и так нелегко...", "Держись, Каха, с кем не бывает!" Со многими бывает, увы. Поэтому жалеть проигравших нам легче, чем уважать победителей.