Упущенная возможность промолчать
Публичные речи председателя КС РФ В.Д. Зорькина о том, что "такое вмешательство (увеличение сроков президентской и думской инвеституры. - М. С.), с точки зрения доктрины, не должно рассматриваться как искажение институциональных основ Конституции", привлекли внимание партии "Яблоко". Причем привлекли с такой силой, что "Яблоко" призвало Зорькина сложить с себя как председательские, так и вообще судейские полномочия. Осенью 1993 г. Б.Н. Ельцин был более кроток - тогда В.Д. Зорькин лишился поста председателя, деятельность КС была временно заморожена, но вопрос о судейских полномочиях все же не ставился.
Столь острая реакция связана с откровенным попранием ст. 11 Закона о КС РФ, устанавливающей, что молчание - золото, а именно: "Судья КС РФ не вправе, выступая в печати, иных средствах массовой информации и перед любой аудиторией, публично высказывать свое мнение о вопросе, который может стать предметом рассмотрения в КС РФ". Принятие поправок к Конституции такой возможности, как минимум, не исключает, и председатель КС, загодя разъясняющий, как эти поправки должно рассматривать, служит примером сильного неуважения к закону. Никак не сообразного с его высоким постом.
Тем более что ст. 11 касается не только вопросов, которые непременно должны стать предметом рассмотрения (например, какие-нибудь акты, чья неконституционность видна невооруженным глазом). Ст. 11 шире и касается вопросов в принципе дискуссионных, ибо там, где есть предмет для дискуссии, может быть и предмет для рассмотрения. Этим и объясняется традиционная молчаливость конституционных судей - много ли цитируется публичных речей, произнесенных членами немецкого суда, заседающего в Карлсруэ? Таковых речей вообще не слышно, и никак не потому, что суд в Карлсруэ - это никому не интересное пятое колесо в телеге немецкого государства. Колесо весьма актуальное, но просто судьи в Карлсруэ чтут завет кучера Селифана "Порядок нужно наблюдать". Т.е. "Ordnung muss sein". Наверное, не обязательно быть сторонником "Яблока", чтобы согласиться с тем, что и в работе КС РФ орднунг - не помеха.
Если же взглянуть на предмет по существу, то сама фраза "не должно рассматриваться как искажение институциональных основ" есть пример малоудачного формализма. Суждение построено на том, что поскольку поправки насчет инвеституры вносятся в гл. 4 "Президент РФ" и гл. 5 "Федеральное Собрание", то гл. 1 "Основы конституционного строя" никак ими не затрагивается. Что неочевидно. Возьмем утрирующий пример. Допустим, что проводятся поправки, устанавливающие срок президентской инвеституры в 50 лет. С формальной точки зрения и в этом случае никакие основы не искажаются, хотя очевидно, что установление пожизненного правления существенно меняет весь государственный строй. Положим, 50 лет - пример крайний, но с увеличением сроков всегда возникает вопрос о переходе количества в качество.
Опять же и непраздным является вопрос, в расчете на какого правителя - хорошего или плохого - пишется конституция. Если на хорошего, то в самом деле, зачем мешать ему в трудах, часто отвлекая на предвыборную демагогию. Если на плохого, то возможность заменить плохого правителя, не прибегая к революции, весьма ценна, а с продлением сроков эта ценная возможность умаляется. Проблема тут в том, что для гарантированно хорошего правителя конституция вообще не нужна. Как говорила г-жа де Сталь Александру I, "Государь, ваш характер - лучшая конституция". Царь благословенный, правда, отвечал ей: "Мадам, Вы мне льстите, но даже если Вы правы, то ведь я - всего лишь редкостное исключение". Законы вообще и конституции в частности пишутся как раз в расчете на худшее, а согласуются ли поправки насчет сроков с таким расчетом - вопрос неоднозначный и в принципе могущий стать предметом рассмотрения.
При таких сложностях и неоднозначностях у председателя КС РФ была превосходная возможность промолчать, которой он почему-то не воспользовался. Ему, конечно, не впервой. Конституционный кризис 1992-93 гг. зашел в безвыходный тупик, в частности, еще и потому, что В.Д. Зорькин, будучи и тогда председателем КС РФ, постоянно упускал превосходную возможность, откровенно и вслух играя на одной стороне. Тут уже какой-то болезненный рецидивизм.
