I съезд державных депутатов
Что осталось за кулисами саммита "двадцатки"?
В смысле практических результатов вашингтонская конференция G20 примечательна в основном договоренностью не разъезжаться по домам вовсе, а собраться в следующем году под Первый Май в Лондоне. Формула "сверить часы", а равно "произвести конструктивный обмен мнениями" тем и хороша, что оправдывает регулярные свидания, не обязывая при этом к особому созиданию.
Президент РФ Д.А. Медведев хотя и молодой в смысле стажа участия в междержавных посиделках, но при этом ранний в постижении разворачивающихся процессов, еще едучи за океан, заранее подстелил соломки, указав, что "главное достоинство этой встречи заключается в том, что она состоится", тогда как в вопросе, "о чем мы сможем договориться, начинаются большие сложности". В связи с чем и предостерег от "завышенных ожиданий".
В этом смысле фразы типа "Мы вступаем в новый мир" - так возгласил Н. Саркози по итогам встречи - скорее отражают природную пылкость сына Франции, нежели реальное положение дел. Еще точнее: мы-то все, конечно, вступаем в новый мир, нравится нам это или не нравится (большинству не слишком), но вступаем мы в него не потому что участники G20 что-то новое построили, а потому что старый мир быстро и на глазах разрушается. Так что фразу Саркози можно произносить при всяком катаклизме безотносительно к тому, делают ли при этом державные вожди что-то созидательное и разумное и даже делают ли они хоть что-нибудь.
Если же говорить о том, удалось ли двадцати вождям в Вашингтоне что-нибудь реальное, ответ поневоле будет скептическим. Укажем хотя бы на важный организационный нюанс. Из 20 вождей 19 имеют большие или меньшие претензии к доллару, а равно к финансовым и др. институтам, непосредственно завязанным на США. Даже при самом великом благоволении американской стороны (реально не очень наблюдаемом) разговор о том, чтобы американские изделия оказались несколько подвинутыми - как и роль США в целом, необходимо вести с такими партнерами, которые полномочны спускать pax Americana на тормозах. В настоящий момент таковых партнеров просто нет. Д. Буш приветствовал державных братьев словами: "Рыночный капитализм был и остается двигателем процветания, прогресса etc.", что звучало примерно столь же кстати, как и аналогичные речи его предшественника Г. Гувера в 1931 г. Однако с тем же успехом Буш мог бы провозглашать Новый курс и в подражание Рузвельту-мл. клеймить "экономических роялистов". Поскольку Буш не у дел, все это уже никому не интересно. Что же до Б. Обамы, то он не упустил превосходную возможность промолчать. На его месте так поступил бы каждый - если, пользуясь особенностями переходного статуса, можно уклоняться от того, чтобы вести разговор о сдаче позиций США, как же не уклониться.
И по соотношению сил, и по той стадии, на которой находится кризис, G20 можно сравнить с G2250, имевшим место в мае-июне 1989 г. в Кремле, где собралось 2250 народных депутатов СССР. На том I съезде никаких радикальных решений не было принято, но историческое значение имел уже тот факт, что в Кремле с трибуны говорились такие вещи, которые там не говорились никогда. Теперь то же самое получилось с вашингтонской трибуной, которая тоже ведь в самой цитадели. Причина новизны одна и та же. Когда есть возможность не созывать хоть G20, хоть G2250, хоть Генеральные штаты, их и не созывают. Если доходит до созыва, значит, сил сохранять status quo более нет и приходится просить о поддержке тех, кого раньше о том не спрашивали за ненадобностью.
Но по состоянию на сегодня можно лишь сказать, что процесс пошел, а куда, как и с какой скоростью - Ты, Господи, веси. Кто в мае 1989 г. был в состоянии дать точный прогноз на три года вперед? Одно лишь можно сказать точно: говорить о новом Бреттон-Вудсе пока что не очень корректно, поскольку старый Бреттон-Вудс состоялся в июле 1944 г., когда расстановка сил была всем очевидна, а валюты, которых можно было бы таким образом назвать, могли быть сочтены по пальцам одной руки. Вся мировая финансовая система лежала в таких руинах, что против закладывания новых основ возражать было особенно некому. При всей скорбности нынешних дел до того состояния еще далеко, и разговоры о новом Бреттон-Вудсе звучат преждевременно.
