Забудьте про "круглые столы"
Начавшийся в Варшаве суд над первым президентом (31.XII. 1989 - 21.XII.1990) послевоенной Польши ген. Ярузельским, обвиняемым в том, что, вводя в 1981 г. в Польше военное положение, он тем самым "руководил преступной группировкой вооруженного характера, имеющей целью совершение преступлений", не вызывает особого одобрения даже у ряда видных деятелей - таких, как А. Михник и Л. Валенса, - тогдашней польской оппозиции, от того самого стана военного лично претерпевших.
Если говорить о 1981 г., то здесь исторический спор. Что было лучше, точнее - что было хуже. Доводить дело до братской помощи и совсем крупного международного кризиса, чьи последствия были бы малопредсказуемы для всех и вряд ли благодетельны для Польши, или избежать братской помощи, взяв на себя, бесспорно, малоприятную миссию по внутреннему умиротворению. В плане историческом оправданным оказался как раз предложенный "Солидарностью" в 1982 г. "долгий марш" к изменению строя, который в случае братской помощи вряд ли был бы вообще возможен. С чем, вероятно, и связано довольно почтительное отношение к генералу ряда антикоммунистов, понимающих всю тяжесть выбора, перед которым он в 1981 г. стоял.
Но когда исторический спор переносится в судебно-уголовную плоскость, это вносит важную коррекцию в другое ключевое событие польской (и не только польской) истории. Ярузельский займет в ней место в связи не только с 1981, но и 1989 годом, когда в феврале-апреле был проведен "круглый стол" правящей ПОРП и оппозиции. На "круглом столе" были согласованы правила предстоящих выборов в Сейм, de facto означавших отход от однопартийности и приведших по итогам выборов к мирной передаче власти от ПОРП к "Солидарности".
По склонности к дипломатическому языку мероприятие 1989 г. можно (и даже, наверное, нужно - изящность выражений часто бывает полезна) называть "круглым столом", но по сути и оппозиционеры, и генерал Ярузельский вряд ли обманывались. Это были переговоры об условиях почетной капитуляции. Когда, не желая далее длить представляющееся бессмысленным сопротивление общественному напору, власть уходит под гарантии почета и безопасности. Примерно как армия во избежание бессмысленного кровопролития прекращает сопротивление, сохраняя знамена, ордена и личное оружие.
Такая почетная капитуляция в известных случаях могла бы считаться оптимальным способом развязывания безнадежно перетянутых политических узлов, но, очевидно, лишь тогда, когда условия капитуляции действительно соблюдаются. Если гарантии сегодня есть, а завтра объявляется, что ни про какие гарантии мы ничего не знаем, при взгляде на такую практику охотников до "круглых столов" будет гораздо меньше. Ино дело - сдавать власть на условиях почетного мира, ино дело - чтобы оказаться в положении травленого зверя.
При этом следует учитывать важное различие между политикой и войной. На войне бывает так, что выбора все равно нет - не хотите почетной капитуляции, получите безоговорочную. В политике такие безнадежные ситуации, которые могут быть сравнимы лишь с Берлином в мае 1945 г., случаются гораздо реже. Как правило, чаши весов колеблются до самого конца. Решительно сопротивляясь, осажденная власть почти в любой момент имеет шанс переломить ситуацию, после чего задним числом останется лишь констатировать, что мятеж не может кончиться удачей.
Варшавский процесс может иметь историческое значение, хотя и вряд ли то, которое предполагали бр. Качиньские con tutti i frutti. В ответ на предложение почетного мира будет следовать недоуменное "Круглый стол?" Это вы о чем? Вспомните про Ярузельского".
