Новгородские присяжные
Прежде споры о суде присяжных возникали в связи с оправдательными вердиктами. См. недавнее дело полковника Квачкова. Сегодня тот же суд присяжных подвергается еще большим нареканиям в связи с крайне суровым ("виновна" и "не заслуживает снисхождения") вердиктом по делу жительницы Новгорода Федоровой, обвиняемой в покушении на убийство своей малолетней дочери. В попытках объяснить суровость выдвигаются различные версии, вплоть до той, что ведший дело следователь Колодкин - человек, чья власть над Новгородом беспредельна. Все боятся его, все трепещут кругом - в том числе и присяжные. Это при том, что имелся ряд дел с куда большим политическим звучанием, и если власть пожелала путем запредельного давления на присяжных обеспечить нужный вердикт, почему она начала с чисто бытового дела. Не говоря о том, что разные ведомства (прокуратура, МВД, ФСБ, администрация etc.) вечно между собою на ножах, но в Новгороде они в едином порыве стали спасать прокурорского работника Колодкина. Уникальная солидарность.
Между тем вердикт мог оказаться таким, потому что доводы обвинения показались присяжным более убедительными, нежели доводы защиты. В судебных процессах такое тоже случается, и нельзя отрицать такую возможность в принципе. Если, конечно, не считать, что прокуратура по определению не способна предъявить такую версию, которая была бы убедительна для присяжных, - но ведь как раз присяжные могут и не знать об этом безусловном запрете.
Тем более что вердикт есть равнодействующая, которая складывается не только и даже не столько из абсолютных (несомненная истина), сколько из относительных факторов. При защите просто слабой или - что еще хуже - избравшей неверную тактику даже и среднего качества обвинение имеет шансы оказаться более убедительным. Вдвойне и втройне эти относительные факторы оказываются весомыми в запутанном и неоднозначном деле, про которое никак нельзя сказать, что все абсолютно ясно и очевидно. Когда чаши весов колеблются, всякое относительно слабое воздействие может оказаться решающим. При отсутствии указаний (пусть даже из самых пристрастных уст) на то, что защита отработала блестяще, сделав все возможное и невозможное, версия относительной слабости, которая привела к обвинительному вердикту, не является вовсе невероятной.
Если же понимать защиту не в чисто процессуальном смысле, но в более широком, разумея под ней также и ту общественную защиту, которая вне зала суда (в идеале она не должна влиять на присяжных, но где же тот идеал), то ее контрпродуктивность тем более может повлиять на колеблющиеся чаши самым нежелательным для защиты образом. Между тем тактика этой защиты страдала крайней расфокусировкой целей. Нет особых претензий к тому, что эта защита представляла собой диковинную коалицию из освободительной общественности и околоФЭПовско-околокремлевской публики. В жизни и не то бывает. Равно как нет особых претензий к желанию оказать давление на новгородские суд и прокуратуру. Принцип Шемякина суда - "Суди, судья, да поглядывай сюда" - зачастую срабатывает, а идея зараз припугнуть судейских и Страсбургом, и Старой площадью не была заведомо нерасчетливой. Испуг мог бы и сработать.
Но если была избрана тактика давления на суд, невозможно понять, зачем было требовать присяжных. Прокуратура и суд отличаются крайней фундированностью, т.е. желанием и дальше бессменно оставаться на своем месте, и всякие намеки на Москву с ФЭПом могут оказать на них действие. Присяжные - временная коллегия, члены которой не имеют никакого желания вечно заседать. Для них такого рода намеки не угроза, а только раздражающий фактор, который тоже мог сыграть свою роль. Все-таки, требуя присяжных, хотя бы не раздражай их, потому что это может дорого обойтись. При осаде крепости установленные общественностью крупнокалиберные мортиры еще могли бы оказать действие (если бы порох подвезли). Но, установив мортиры, совсем неразумно переключаться с крепости на иррегулярный казачий отряд, с которым более уместно сравнивать коллегию присяжных - что ему мортиры, тем более нестреляющие.
Когда защита сделала 100 ошибок из 100 возможных, это печально, но никак не основание проклинать суд присяжных вместе с русским народом как таковым, поставляющим столь неправильных присяжных.
