Неглубокая раскопка

От Стоуна ждали смелых политических высказываний, а получили не слишком зрелищный фильм-катастрофу. Причем самой катастрофе, то есть обрушению башен Всемирного торгового центра, Стоун отводит в своем кино немного места.

Начинаются "Башни-близнецы" (в оригинале - "WTC","Всемирный торговый центр") с неторопливой прелюдии: полицейские Джон Маклахлин (Николас Кейдж) и Уилл Химено (Майкл Пенья) едут на работу по рассветному Нью-Йорку. Дальше - резкое крещендо парного тарана, хаос, тучи асбестовой пыли, дождь горящих бумаг из офисов ВТЦ, окровавленные жертвы. Герои фильма прибывают на место позже прочих и только успевают забежать внутрь горящих зданий, как те складываются над их головами гигантским карточным домиком. Начинается мучительная разработка основной темы: искалеченные Маклахлин и Химено ждут спасения под руинами, их жены (Мария Белло и Мэгги Гилленхолл) ломают руки перед экранами телевизоров в окружении родни, спасатели методично готовятся к своей миссии.

Девиз рекламной кампании фильма звучит как "Реальная история мужества и выживания". Но нестыковка в том, что герои Кейджа и Пеньи иллюстрируют собой только историю выживания. Те полицейские и пожарные, которые добирались до верхних этажей ВТЦ и пробивались сквозь пламя к пойманным в ловушку людям, погибли в момент обрушения башен. Если бы фильм был про них, счастливый финал исключался бы. А Стоуну и его продюсерам хэппи-энд был необходим. Надо было не просто снять фильм, "основанный на реальных событиях", но и представить публике реальных прототипов. К слову, на кинофестиваль в Венецию вместе со Стоуном представлять "Башни-близнецы" приехали реальные Маклахлин и Химено. Первый из них на вопрос журналиста: "Все ли в фильме соответствует истине?" ответил: "Почти все, только Кейдж в кадре лежит на левой щеке, а я лежал на правой".

Впрочем, есть один персонаж, представляющий собой воплощенное мужество. Это сержант морской пехоты Дейв Карнес (Майкл Шэннон), который первым находит заваленных героев. Человек с непроницаемым лицом профессионального убийцы бросает отрывистые фразы вроде "Нашей стране объявлена война", а в финальных титрах сообщается, что реальный Карнес с тех пор уже дважды побывал с войсками в Ираке (в этот момент кинозал в Венеции взорвался свистом). В то, что режиссер, снявший "Взвод" и "Рожденный четвертого июля", занялся такой беспардонной патриотической пропагандой, поверить трудно. Легче себе представить сцену, в которой к пожилому кинематографисту приходят гости из Пентагона и с применением весомых аргументов вышибают из него обещание в новой картине возместить тот ущерб моральному облику американской армии, который он когда-либо причинил.

Взрыв, потрясший единственную мировую сверхдержаву так, что пыль и обломки по сей день летят по всему миру, может предоставить материал для дюжины фильмов. Но снимать подробный отчет о том, как все происходило, — значит, бередить свежую рану. Превращать рассказ о теракте в социально-политическую метафору (как это недавно проделал Спилберг в "Мюнхене") — значит, задеть текущие политические интересы целого государства. У Стоуна практически не было вариантов, а прагматичный расчет показывал: спустя пять лет после трагедии США все еще нуждаются в носовом платке. Полюбоваться на то, как Америке утерли нос салфеткой стоимостью в шестьдесят миллионов долларов, теперь могут и российские зрители.

Актер Николас Кейдж: "Мне хотелось, чтобы люди выходили из кинотеатра как из чистилища"

С оскароносцем Николасом Кейджем, сыгравшим в "Башнях-близнецах" роль полицейского Джона Маклахлина, удалось побеседовать корреспонденту "Известий" Гале Галкиной.

вопрос: Вы сильно похудели для съемок в "Башнях"?

ответ: Я был еще более худым, когда до "Башен" снимался в фильме "Призрачный всадник". Там герой должен был быть совсем тощим. Так что пришлось много бегать.

в: Вы колебались, прежде чем приняли предложение Оливера Стоуна? 

о: Нет, я нисколько не колебался. До этого я в течение полугода искал применение своему актерству как целительству. Обычно я стараюсь так сильно увлечь зрителей, чтобы они забыли о своих личных проблемах. Но мне захотелось большего: чтобы люди вышли из кинотеатра как из чистилища. Когда Стоун дал мне сценарий "Башен", я воспринял его как исполнение своего желания. Это история о простых людях и об их незаживающих ранах. И мне захотелось уменьшить их боль.

в: Обычно ваши герои очень подвижные. Трудно играть, когда в кадре видна только твоя голова?

о: Нет. Я ушел в себя, чтобы лучше представить, что испытал Джон Маклахлин в самом начале трагедии, когда он собрал отряд добровольцев-спасателей, когда, не имея плана действий, повел их в пекло, а потом оказался в плену рухнувшей башни.

в: Как вы готовились к этой роли?

о: Я приходил на съемочную площадку, забирался в свою дыру и входил в транс. Вспоминал письма детей, родственников, обращенные к погибшим в этой трагедии людям. И пытался найти способ, как мне ответить на эти письма.

в: Расскажите о своей первой встрече с реальным Джоном. 

о: Я очень нервничал — никогда не встречался с такими героями, как Маклахлин. Но когда я переступил порог его дома, мне полегчало. Джон оказался очень гостеприимным человеком, приготовил вкуснейшее барбекю из креветок. Он по натуре очень застенчив, и случившееся его не изменило. Я спросил: "Есть ли у вас какие-то пожелания?". И он ответил: "Передайте мою благодарность людям, которые сохранили мне жизнь". Вскоре мы опять встретились для интервью, которое он разрешил мне записать на видео. Я задал ему тысячу вопросов. А потом вернулся в отель и просматривал пленку, стараясь перенять манеры Джона и его интонации.

в: Признался ли вам Джон, чего он боялся больше всего, лежа в шахте лифта?

о: Он боялся, что его смерть ухудшит материальное положение его жены и троих детей.

в: Трудно ли было Джону вспоминать случившееся? 

о: Думаю, что нелегко. Джон находится в состоянии, которое врачи диагностируют как посттравматический стресс, но он сам хотел помочь нам. И он очень доверял Стоуну и мне.

в: Вы общались с другими участниками и очевидцами этой трагедии?

о: Оливер привлек к работе над фильмом пожарных и полицейских и по их рассказам восстановил события 11 сентября. Спасателям было очень важно сохранить жизнь Джону и Уильяму — весь мир с нетерпением ждал хоть капли меда в дегте трагедии...

в: Согласны ли вы с критиками, которые считают выход этого фильма преждевременным, так как рана еще не зажила?

о: Нет, я с ними не согласен. Мы живем в век информационных технологий, когда жизнь меняется очень быстро и критическое отношение к прошлому вырабатывается буквально на ходу. Те, кто в момент трагедии были детьми, сейчас уже подростки, и мы должны помочь им выработать адекватное отношение к случившемуся.

в: Значит, вы рекомендуете подросткам посмотреть "Башни-близнецы"?

о: Я думаю, что даже двенадцатилетние ребята могут пойти на этот фильм в сопровождении старших, чтобы было кому задавать вопросы.

в: Какой своей ролью вы гордитесь больше всего?

о: Я вообще стараюсь не гордиться. Для меня самое лучшее — когда в семье мир и я могу спокойно сниматься.

Занавес Оливера Стоуна

Я был в числе тех, кто наблюдал октябрьский вечер 2001 года, как в Нью-Йорке, на сцене Элис Талли-холла американские интеллектуалы и деятели культуры пытались осмыслить трагические события предыдущего месяца. Когда очередь дошла до знаменитого кинорежиссера Оливера Стоуна, он, сделав многозначительную паузу, сказал, что нападение на небоскребы-близнецы Всемирного торгового центра в нижнем Манхэттене было "revolt", то есть мятежом, восстанием арабских народов против империи янки...

Через несколько лет продюсеры фильма "Всемирный торговый центр"поручили его создание именно Оливеру Стоуну. И Стоун согласился. Левые возликовали. Правые кипели от возмущения. Левых легко было понять. Стоун — автор таких картин, как "ДФК" (о покушении на президента Кеннеди), "Рожденный четвертого июля" и "Никсон", где человеческая драма — инструмент познания исторической трагедии. Столь же понятным было и возмущение правых: как можно отдавать 9/11 в руки заклятого критика американских ценностей, из чьих уст вырвалось крамольное слово "revolt"?

Когда "Всемирный торговый центр" вышел на широкий американский экран, роли поменялись. Правые впервые стали хвалить Стоуна, а левые — тоже впервые — ругать. Что же случилось?

Из рук Стоуна вышло не широкое историческое полотно, а клаустрофобическая — в прямом и переносном смысле этого слова — история спасения двух полицейских. В интервью газете "Нью-Йорк таймс" Стоун объяснил зауженный подход к событиям 9/11 тем, что он снимал не политический фильм, а человеческий. То же самое он повторил в своем интервью "Известиям": "Мы так сильно политизировали 9/11, что забыли о главном — о людях". Но тем не менее "Всемирный торговый центр" фильм, безусловно, политический. Иным он и не мог быть.

Политическое начало в фильме олицетворяет бывший морской пехотинец Дейв Карнес. Авторы фильма вкладывают в уста ветерана такие слова: "Нам нужны хорошие парни, чтобы отомстить за это!" Карнес стоит в отутюженной форме морского пехотинца на фоне развалин, словно сошедший с рекрутского плаката Корпуса морской пехоты. Когда Стоун приступил к работе над "Всемирным торговым центром", он уже знал, что Карнес считал 9/11 поводом для вступления США в войну, даже в несколько войн. Что затем Карнес вновь вступил в морскую пехоту и даже воевал в Ираке. Зная все это, художник не имел морального права показывать своего героя исключительно как ангела-хранителя.

Любопытно, вернее, характерно, что в фильме не упоминается "Аль-Каида", но зато упоминается Ирак, не имевший к 9/11 никакого отношения. И это обстоятельство приводит в телячий восторг реакционных критиков, например Кэла Томаса. Зато профессор-историк Дэниел Мендельсон пишет в "Нью-Йорк ревю оф букс": "Нет никакого сомнения в том, что 9/11 принесло примеры храбрости и героизма. Но то, что заставило людей вести себя героически, было результатом действия глубоких и сложных политических, социальных и исторических сил. Все это — повод для тревоги, а не для аплодисментов".

"Человечность" фильма Стоуна о событиях 9/11 — это шоры, надеваемые на зрителя, чтобы он не видел всей картины. С каждым эпизодом фильм, как бальзаковская шагреневая кожа, сжимается, превращаясь из трагедии тысяч в мелодраму одиночек. Стоун, в отличие от своих героев, предпочел остаться в развалинах, словно боялся ослепнуть от яркого света дня и особенно того, что он освещает...

Профессор Мендельсон пишет, что фильм мог быть о том, как великую империю потряс акт малочисленной группы людей, чья идеология лишила их страха смерти. Фильм мог быть об империи, которая отказывалась принимать всерьез своих врагов, что сделало ее уязвимой. О недальновидном и незрелом автократе (подразумевается президент Буш), чье стремление превзойти своего отца привело к трагедии. Или — о драматическом и неизбывном взаимонепонимании Востока и Запада...

В фильме Стоуна есть такой эпизод. Бывший морской пехотинец Карнес, тонущий в клубах дыма и копоти, говорит другому спасателю: "Создается впечатление, что Бог смастерил занавес из дыма, чтобы мы не увидели того, к лицезрению чего мы еще не готовы". Стоун — не Карнес. И тем не менее он тоже смастерил занавес.

Мэлор Стуруа, Миннеаполис