Новые русские стандарты

Картину Пабло Пикассо "Дора Маар с кошкой", выставленную неделю назад на аукцион Sotheby's в Нью-Йорке, за $95,2 млн купил российский бизнесмен Рустам Тарико. Один из десятков наших новых коллекционеров, которые готовы тратить на искусство огромные деньги.

Газета New York Times два дня выясняла, кто такой человек, купивший Пикассо на аукционе Sotheby's. Ведь за всю историю мировых торгов "Дора Маар" по цене уступила только "Мальчику с трубкой" того же Пикассо ($104,2 млн). Сначала появились сообщения от людей, сидевших на аукционе рядом с покупателем, что он говорил по-русски и вел себя для западного человека слишком вальяжно. Значит, решили американцы, - Роман Абрамович. Естественно, а кто же еще! Но потом выяснили, что не Абрамович вовсе, а Рустам Тарико, 43-летний владелец "Русского стандарта", запустивший в прошлом году в Америке марку водки Imperia и по сему случаю устроивший вечеринку около статуи Свободы, да такую, что ньюйоркцы до сих пор вспоминают о ней с содроганием. Правда, газета решила, что на торгах был сам Тарико, и не преминула поерничать насчет его "стрижки за тридцать долларов". На самом деле байером выступал кто-то из помощников - реальные покупатели на аукционах стараются не светится.

Несмотря на свое немалое состояние (по некоторым оценкам - $870 млн), прежде Тарико искусством, кажется, особенно не интересовался. Во всяком случае, в торгах Sоtheby's он никогда не участвовал.

Помимо Пикассо, российский бизнесмен купил также пейзаж Моне за $5 млн и библейскую сцену Шагала за $2,5 млн. То есть в общей сложности он на одном аукционе потратил $102,7 млн. Прежний рекорд русского коллекционера равнялся $100 млн - за эту сумму два года назад Виктор Вексельберг купил там же, на Sotheby's, коллекцию Фаберже, в том числе несколько императорских пасхальных яиц. Но Вексельберг покупал русское искусство. А Тарико - западное. Что свидетельствует о сдвиге во вкусах русских коллекционеров.

Впервые русские покупатели появились на аукционах западного искусства в прошлом году. Но тратили достаточно скромные суммы - в пределах нескольких сотен тысяч долларов. Гораздо привлекательнее был для них русский арт-рынок - здесь и вещи, знакомые еще по школьным учебникам, а потому понятные, и цены не такие огромные. Плюс элемент патриотизма, который столь ценится сегодня. Так что Айвазовский, Репин, Шишкин и другие мастера XIX века, в основном из круга передвижников, составляли абсолютную доминанту русского арт-рынка.

Постепенно, однако, в моду стали входить мастера начала XX века - сначала Кустодиев, а затем и "бубнововалетовцы", в особенности Машков и Кончаловский. Они резко потеснили передвижников, побив прежние аукционные рекорды. Самая дорогая русская картина на сегодняшний день - "Цветочный натюрморт" Машкова, купленный в прошлом году за $3,4 млн неизвестным русским коллекционером через нью-йоркского дилера.

Вот тут и начались проблемы. Во-первых, качественных русских картин на рынке очень мало, а спрос на них велик. То есть возник дефицит. А во-вторых, цены на русское искусство стали сопоставимы с западными. И спрашивается: зачем тратить $3,4 млн на Машкова, когда почти за те же деньги можно купить Моне, и зачем тратить $100 млн на Фаберже, когда почти за те же деньги можно купить Пикассо? При всем уважении к русской художественной школе в мировой табели о рангах Машков и Фаберже стоят значительно ниже Моне и Пикассо.

Теперь вопрос - кто покупает?

Популярный в 90-е годы анекдот: "новый русский" побывал в Лувре и за гигантские деньги купил "Джоконду" со словами: "Открытка у меня уже есть". Этот анекдот умер вместе с "новыми русскими" 90-х, которые, как считается, бездумно бросались деньгами. Сейчас другое время и другие коллекционеры.

Начнем с миллиардеров. Как ни странно, среди них коллекционеров не так уж много. Роман Абрамович предпочитает футбол. Владимир Потанин, хотя и был инициатором нескольких огромных выставок, также к числу собирателей не принадлежит. Виктор Вексельберг, купив яйца Фаберже, сделал почти гениальный пиар-жест, однако что именно, помимо Фаберже, он собирает - не известно.

Зато известно, что в собрании Елены Батуриной, супруги московского мэра, есть, в частности, одна из версий "Грачей" Саврасова. В коллекции Зураба Церетели (который помимо того, что художник, еще и крупный бизнесмен, занимающийся, например, недвижимостью) преобладает русский и нерусский авангард (правда, в основном тиражные вещи) и современное искусство во всех его обличьях.

Гораздо более последователен Умар Джабраилов, владелец в том числе "Рэдиссон Славянской", он предпочитает актуальное искусство. Еще более рафинированный вкус у Петра Авена, президента Альфа-банка, собирающего искусство "серебряного века", а также агитационный фарфор (по оценкам экспертов, у него одна из лучших в России частных коллекций), и у Владимира Семенихина, владельца компании "Стройтэкс", коллекционирующего "Бубновый валет" и русское неофициальное искусство 60-х годов. Еще один крупный собиратель "бубнововалетовцев" - певец Дима Маликов. А Владимир Некрасов, владелец сети "Арбат Престиж", предпочитает соцреализм.

Здесь важный момент: в отличие от большинства любителей классической русской живописи, которые ищут в искусстве отдохновение для глаз, утоляют ностальгию или же имеют исключительно коммерческий (инвестиционный) интерес, собиратели "серебряного века" и современного искусства в большинстве своем - настоящие знатоки искусства. Они устраивают (а не просто спонсируют) выставки, издают каталоги и монографии. То есть выступают в качестве исследователей и арт-продюсеров. Они настоящие профессионалы, что сближает их со старыми русскими коллекционерами.

Коллекционирование в советское время было фактически запрещено. После того как были национализированы дореволюционные коллекции, любое собрание считалось госсобственностью. Впрочем, маленькую лазейку в законах коллекционеры все же находили - различие между частной и личной собственностью. Однако была запрещена и торговля искусством, так что коллекционер подпадал под понятие "фарцовщик". В общем, трудно было. Тем не менее коллекционеров не остановить.

Пожалуй, самый известный советский коллекционер - Илья Зильберштейн, собиравший много чего, в том числе автографы Пушкина. За свою жизнь он передал государству около двух тысяч вещей.

Не менее знаменит Георгий Костаки, грек с канадским паспортом, долгое время живший в Москве и составивший великолепнейшую коллекцию русского авангарда. Однако, когда он захотел вернуться на родину, советское государство потребовало вернуть значительную часть вещей (они находятся сейчас в Третьяковке).

К этой традиции ученого собирательства примыкают Соломон Шустер, чья коллекция русского искусства первой трети XX века считается одной из лучших, а также Валерий Дудаков - его собрание было недавно показано публике в Музее личных коллекций. Здесь уникальные "голуборозовцы", "мирискусники", авангардисты и нонконформисты. В свое время Валерий Дудаков вместе с Раисой Горбачевой активно занимался легализацией коллекционирования и в конце концов создал "Клуб коллекционеров", председателем которого ныне и является (по аналогии недавно был создан и "Клуб коллекционеров современного искусства", инициированный московским французом Пьером Броше).

Старые русские коллекционеры в отличие от новых не стремятся к хитам и соответственно топ-лотам аукционов. Им важнее вещи не очень заметные, зато закрывающие лакуны в их коллекциях, привлекательные не как бренды, а скорее как раритеты и искусствоведческие находки. Такие произведения могут стоить сравнительно недорого - несколько тысяч или десятков тысяч долларов. А над всякими яйцами Фаберже эти люди только посмеиваются - для них это пусть и ювелирный, но китч.

Впрочем, они пытаются бороться и за хиты. Валерий Дудаков, например, регулярно выезжает на русские аукционы в Лондоне и честно вступает в торги. Однако финансовые возможности старых и новых коллекционеров несопоставимы. Что и является одной из причин роста цен на русском арт-рынке...