"Юра никогда не цеплялся за работу на телевидении"
"Юра никогда не цеплялся за работу на телевидении"
2011-04-18T15:12:36+04:00
2011-04-18T15:12:36+04:00
Партийный переулок, д. 1, к. 57, с. 3
115093
Москва, Россия
info@iz.promo.vg
После возвращения из путешествия на "Ра" Юру позвали в "Клуб кинопутешествий" как гостя. И только в 1973 году, после смерти первого ведущего "Клуба" Владимира Шнейдерова и многочисленных бесполезных проб других кандидатов, вспомнили о Юре. Сделали пробную съемку, заставили его вступить в партию и назначили ведущим. Он оказался прирожденным телевизионщиком: ему достаточно было просто пробежать сценарий глазами - и он мог выйти в прямой эфир в ту же секунду
0
Юрий Сенкевич на " Ра-II", 1970г.
25 сентября 2003 года умер Юрий Александрович Сенкевич, автор и бессменный - на протяжении тридцати лет - ведущий программы "Клуб кинопутешествий". Он был человеком, который делал одну из немногих программ, действительно интересных в те времена, когда мнение зрителя никого не интересовало. Сегодня специально для "Известий" о Юрии Сенкевиче вспоминает его жена Ксения Николаевна Сенкевич.<?xml:namespace prefix = o />
Детство и бегство
Во время войны, когда Юрин отец был на фронте, пятилетний Юра и его мама Анна Куприяновна отправились в эвакуацию. Там ранним утром мама уходила на работу, чуть позже соседи будили Юру, и он сам собирался в детский сад. Выходил из дома, но вместо этого отправлялся на реку, где у него была привязана лодка. Отвязывал ее, переплывал реку и целый день гулял по лесу, исследуя заросли и питаясь корешками и ягодами. Так продолжалось довольно долго, пока в один прекрасный день правда не выплыла наружу. Однако мама, поразмыслив, решила оставить все как есть. Она поняла, что если запретит ему путешествовать по лесу, то он придумает еще что-нибудь. И кто мог ей обещать, что это будет лучше?
Космонавт из Антарктиды
Юрий Александрович закончил Военно-медицинскую академию и получил распределение в ракетную часть между Ленинградом и Москвой в качестве полкового врача. Оттуда его перевели в Московский институт авиационной и космической медицины. Когда начались исследования космоса, Юру откомандировали в распоряжение Минздрава. Он занимался подготовкой животных к полетам, изучением физиологии человека в условиях невесомости. А потом и сам начал готовиться к полетам. Он уже прошел первую ступень подготовки в отряд космонавтов, когда ему предложили поехать в Антарктиду врачом экспедиции. Он не сразу решился. Однако подумав, понял, что нет никакой разницы, быть ему четырнадцатым кандидатом на место в космоотряде сейчас или двадцать третьим через год. И уехал в Антарктиду, где собрал уникальный материал для диссертации и приобрел опыт работы в экстремальных условиях. Но в космос так и не слетал...
Хейердал, Хрущев, Сенкевич
Встреча Хрущева и Хейердала, которая оказалась фатальной для Юры, произошла на приеме, который Никита Сергеевич организовал по случаю своего прибытия с визитом дружбы в Скандинавию в 1968 году. Хрущев подошел к Хейердалу, чья слава после "Кон-Тики" гремела вовсю, и спросил, не возьмет ли он его в следующую экспедицию. Хейердал поинтересовался, а что Хрущев будет делать в этой экспедиции. "Я, - говорит Хрущев, - борщ умею варить". "Повар, - отвечает Хейердал, - нам не нужен, а русского врача я бы взял". Хейердал считал важным объединить разных людей на этой крохотной лодчонке. Там были сконцентрированы все противоречия мира: с Хейердалом плавали и миллиардер, и коммунист, и араб, и еврей, и негр, и белые, и атеисты, и христиане, и мусульмане.
Поэтому Тур отправил письмо президенту Академии наук Мстиславу Келдышу, а тот не стал мучиться и переправил его в Минздрав. Там они страдали до тех пор, пока в коридорах министерства не столкнулись Юра, вернувшийся из Антарктиды с отчетом, и его начальник, врач и космонавт Борис Егоров, зашедший туда же по делам. Егоров заглянул к начальнику одного из управлений, который как раз сидел и ломал голову, где ему найти врача "с чувством юмора, опытом экспедиций и знанием английского языка". Егоров заметил: "Зачем искать, если есть Сенкевич?". На что тот в полнейшем унынии напомнил, что Сенкевич в Антарктиде. В ту же секунду, как Егоров сообщил, что Сенкевич за дверью, вопрос был решен, а Юра окончательно превратился в путешественника.
На встречу с Хейердалом Юра взял с собой канистру спирта. Во-первых, как антисептик, никто ведь не знал, какие травмы им грозят, чем рану обрабатывать, если акула полноги откусит, а во-вторых, что называется, по назначению. Ну и по дороге Юра выпил немного, чтобы быть раскованнее. Представляете, что значило для тогдашнего советского человека поехать с такой миссией? Конечно, у него был кураж, но одновременно - страх. Да еще ему предстояло увидеть Тура, что для тогдашних советских людей было все равно что... Ленина встретить. В общем, Тур приезжает за ним в аэропорт и видит слегка выпившего русского с канистрой спирта. Тур слегка опешил и спрашивает: "А это зачем?". "Ну как же, - отвечает Юра, - я же врач!"
Верните Сенкевича
После возвращения из путешествия на "Ра" Юру позвали в "Клуб кинопутешествий" как гостя. И только в 1973 году, после смерти первого ведущего "Клуба" Владимира Шнейдерова и многочисленных бесполезных проб других кандидатов, вспомнили о Юре. Сделали пробную съемку, заставили его вступить в партию и назначили ведущим. Он оказался прирожденным телевизионщиком: ему достаточно было просто пробежать сценарий глазами - и он мог выйти в прямой эфир в ту же секунду. Работа в условиях редактуры оказалась отличной школой - он до последнего дня проверял все, не только даты, имена и факты, но даже ударения. Хотя бывали и смешные случаи. В одной из передач про Америку был сюжет про Диснейленд, и Юре подали текст со следующей фразой: "Американцы обожают Диснейленд, потому что там они могут отвлечься от тягот трудной жизни". Он сказал: "Я этот текст читать не буду". Но таких неприятностей было ничтожно мало.
Когда Юра плавал с Хейердалом на "Тигрисе" и, естественно, не вел все это время программу, в "Останкино" шли мешки писем с требованием вернуть Сенкевича "в кадр". Юра никогда не цеплялся за работу на телевидении. Он даже никогда не был в штате Гостелерадио. И занимался совсем другим - своей непосредственной работой. Через несколько лет после начала работы в "Клубе кинопутешествий" Юра стал завсектором в Институте медико-биологических проблем, где работал с полной отдачей. Собственно, он вообще занимался "Клубом" только потому, что в то время был единственным гражданином СССР, который принимал участие в международных экспедициях исследовательского характера и которому было что сказать и о разных странах, и о самых разных уголках нашей страны.
"Тигрис" и древо добра и зла
В Ираке нет деревьев. Лишних. Достать лес там целая проблема, так что закупить древесину можно было только за границей, что стоило и больших денег, и больших временных затрат. В Эль-Курне, где строили "Тигрис", вообще было чуть ли не одно-единственное дерево - хурма, которая проходила у них в качестве библейского древа добра и зла, возле него даже табличка с соответствующим текстом была. Наша с Юрой палатка стояла как раз у этого дерева. Во время работ древесина закончилась, и достать ее было трудно. А в это время в Басре советские специалисты варили очередную трубу для нефте- или газопровода. Когда они узнали, что рядом работают Сенкевич и Хейердал, тут же позвали прочитать лекцию. После окончания мы аккуратно поинтересовались, нет ли у них каких-нибудь деревяшек. В итоге мы триумфально возвращались на грузовике, до отказа забитом деревянными деталями. Он вызвал у всех такой приступ счастья, что мы не променяли бы его даже на грузовик с алмазами.
"Тигрис" и лесовоз
"Тигрис" трудно было назвать кораблем или даже лодкой. Плавание на нем можно было сравнить разве что с путешествием в плетеной корзине. Однажды в Индийском океане в сильный шторм они оказались на траверзе прохождения больших океанских судов, танкеров, сухогрузов. У "Тигриса" было серьезное повреждение кормы, они были в таком бедственном положении, что сигналили проходящим кораблям керосиновым фонарем в надежде на чудо - чтобы те их не протаранили. Заметить такое суденышко с воды невозможно. На счастье, их заметил шедший в этом районе советский лесовоз "Славск". Узнав, что это экспедиция Хейердала, и получив разрешение помочь, они подняли экипаж, накормили, обогрели, дали с собой продукты, фонари, кое-что из оснастки, чем их и спасли.
Конец истории
Конец советской истории оказался для Юры ужасным ударом. Рухнуло все - работа в институте, на телевидении, исследования космоса, казалось, вся жизнь прошла напрасно. Все еще работали по инерции, но это никому не было нужно. Юра тяжело перенес этот период - было ощущение, что это навсегда. К тому же выяснилось, что теперь нужно за все платить: за аренду выгородки в студии, свет, работу техников и режиссеров, монтажный стол, камеры... Тогда программы стали записывать у нас на даче. Это было какое-то светопреставление, автобусы со светом и звуковой аппаратурой, техника старая, громоздкая, в поселке постоянно отключалось электричество, кабели не выдерживали напряжения... Счастье, что тогда здесь никто не жил кроме нас... Так съемочный павильон перенесся в небольшой загородный дом. Затем "Клуб" акционировался, и несколько месяцев все работали бесплатно, копя деньги на собственную профессиональную камеру и все остальное. Потом начали искать спонсоров на каждую поездку. Тогда же Юра задумал уникальный проект "Телевизионный атлас России". Снимали везде - по провинциальным российским городкам и деревушкам... Получился убийственный материал, какой там Радищев. Ценность его как видеодокумента истории России этого периода будет очевидна лет через двадцать-тридцать. Но в тот момент зрителям это было не нужно.
Конкуренты
Для Юры не существовало конкуренции. В других программах рассказывали исключительно о жизни в мире. "Клуб" же был единственной программой, которая обязательно включала материалы о России. Юра хотел заставить людей оглянуться и посмотреть на те места, в которых они живут и о которых ничего не знают.
Телезритель Сенкевич
Он постоянно смотрел только одну передачу - "Кто мы?" Феликса Разумовского, старался ее не пропускать. Когда он был в отъезде, я записывала каждый выпуск. Но он смотрел телевизор не как телеведущий, а как зритель. Если что-то его увлекало, то он так погружался в просмотр, что ничто его не могло отвлечь - ни мы, ни звонящий телефон, он ничего не слышал. Юра очень ценил атмосферу в кадре - когда чувствуешь горячий ветер с песком, находясь по эту сторону экрана. И старался создать это ощущение у зрителя в своих программах, а если замечал это в чужих передачах, всегда смотрел с удовольствием. Если программа ему не нравилась, он не критиковал коллег, даже дома, но только удрученно хмыкал.
Лучезарный Сенкевич
Прожив с Юрой много лет, могу вспомнить один или два случая, когда кто-то был к нему недоброжелателен. У Юры не то чтобы не было врагов - он на них не сосредотачивался. Неприятности переносил, не драматизируя их. Во всяком случае, домашние редко чувствовали, что у Юры трудности или он расстроен. Юра любил людей, каждый ему был интересен, и люди отвечали ему взаимностью.
Путешествия
Когда он уезжал, то звонил два раза в день - утром и вечером. Но я все равно пребывала в страхе. Ровно до того момента, пока он не оказывался дома. В последнее время ему уже не хотелось путешествовать, но он не видел никого, кто мог бы его заменить. Когда Юра возвращался, то всегда сначала садился на свой стул на террасе и сидел один. Так он переживал радость возвращения: тут его белки, его птицы, его собаки, мы в конце концов...
Ожидание
Я привыкла ждать Юру. И у меня и по сей день такое ощущение, что он вот-вот вернется, а я никак не успеваю подготовиться к его приезду. Вот только путешествие это у него очень затянулось...
Юрий Сенкевич: "Дорога есть жизнь..."
В заграничных командировках с Юрием Сенкевичем случалась масса разнообразных историй, по разным причинам не подходящих для знаменитой телепрограммы. Эти воспоминания вошли в его книгу "Путешествие длиною в жизнь", отрывки из которой предлагают "Известия".
В Нью-Йорке
С Юлией Владимировной Юсуповой, племянницей известного Феликса Юсупова, мы оказались за столом рядом. Она буквально засыпала меня вопросами о России, из которой ее увезли совсем девочкой еще до 1917 года. По-русски она говорила хорошо, и мы вскоре нашли с ней общий язык не только в лингвистическом смысле, но и в музыкальном и гастрономическом. Я стал петь ей романс "Снился мне сад в подвенечном уборе", и немолодая уже княгиня чуть ли не рыдала у меня на плече от переполнявших ее чувств. И как два русских, мы конечно же отдали дань нашей родной водочке... Я впервые ел на золотой посуде и признался в этом Юлии Владимировне.
- Странное чувство испытываешь при этом.
- Какое же?
- Когда берешь эти тарелочки в руки, так и тянет что-нибудь стибрить.
- А что значит слово "стибрить"?
- Стащить.
- Ну, это в нас, русских, неистребимо, - расхохоталась княгиня. - Я тоже об этом думаю...
В Омане
Поздно вечером, когда мы ужинали на норвежском корабле "Тур-1", представитель опекавшей нас "Галф-компани" Лейв Торвелл сказал, что я, по-видимому, первый коммунист, который сошел на берег Омана не в кандалах. "И все еще живой", - в тон ему добавил я...
В Египте
Туристы, пожелавшие осмотреть в один из осенних дней 1970 года пирамиду Хеопса, были бы немало удивлены, взгляни они вниз. А там восемь человек, одетых будто для дипломатического приема, бегали по небольшой площадке. Нагибались, рылись в песке и вскрикивали от радости, выудив очередную желтую палочку. Это мы искали кусочки папируса на месте бывшего стапеля, где несколькими месяцами раньше строился наш первый "Ра". Мы неосознанно пытались растянуть минуты, когда в последний раз хоть что-то делаем вместе. Нам не хотелось прощаться. Словно мы боялись, что, расставшись, тут же что-то в себе утратим, чего-то нужного и уже привычного в себе лишимся - снова превратимся в обыкновенных, в будничных, во вчерашних себя...
Мы разъехались. Стали обыкновенными. Раздарили магические кусочки папируса. А наш кораблик стал на прикол в музее "Кон-Тики" и "Ра" в Осло. Когда я последний раз был в Осло, пришел взглянуть на нашу ладью. Забрался на нее, и невольно пришла мысль: "Боже ты мой, невозможно представить, что мы на этом пересекли океан..."
В жизни
Жизнь интересна еще и тем, что можно путешествовать. Via est vita. Дорога есть жизнь...
Памяти Юрия Сенкевича
Советское телевидение не стало бы телевидением в прямом смысле слова, если бы не появились одна за другой несколько программ, ставших образцами для последующих телепоколений: "В мире животных", "Очевидное и невероятное" с Сергеем Капицей, "От всей души" с Валентиной Леонтьевой и конечно же "Клуб кинопутешествий" с Юрием Сенкевичем. Именно "Клуб кинопутешествий" стал первым и главным среди них вне зависимости от хронологии появления на экране.
Нет, наверное, ни одного человека, который не помнил бы заставку "Клуба" - забавный компас, который появлялся на экране под перезвон колокольчиков. Зрители помнят голос Юрия Сенкевича и его особенную манеру произносить слова. Его мягкие манеры и исключительно интересные, фантастические, увлекательные рассказы завоевывали аудиторию на протяжении тридцати лет.
Юрий Сенкевич был любим всеми. И дело тут не в завораживающей силе телеэкрана, который любого может сделать широко известным. Известным, но не любимым. Просто он был нашим человеком по ту сторону экрана. Живым, действительно свободным, энциклопедически образованным и немало испытавшим, раскованным, умным.
Он появился на телевидении в романтическое время, когда все газеты мира каждый день давали сообщения о путешествии маленькой интернациональной команды "Тигриса" через Атлантику. Его любили как летчиков времен Чкалова и первых космонавтов, киноактеров и писателей.
Два года назад Юрия Александровича не стало. Его место остается пустым. Оно в принципе никем не может быть занято.
Тур Хейердал:
Я написал президенту Академии наук СССР М.В. Келдышу... Мне нужен советский участник, врач, не может ли президент Келдыш предложить кого-нибудь? Желательно, чтобы он владел иностранным языком и был наделен чувством юмора. Русские вполне серьезно отнеслись ко второму пункту. Когда Юрий вышел из аэрофлотского самолета, нагруженный подарками и медицинским снаряжением, я заметил, что он выпил рюмочку для веселья. Юрий сразу стал в экипаже своим человеком. Он был не очень силен в английском языке, но достаточно, чтобы понимать юмор. Сын врача, он родился в Монголии и смахивал на коренного жителя Азии. Осмотрев щелеватую бамбуковую каюту, в которой нам предстояло быть запущенными в океан, Юрий не без юмора заключил, что космонавтам лучше.
Детство и бегство
Во время войны, когда Юрин отец был на фронте, пятилетний Юра и его мама Анна Куприяновна отправились в эвакуацию. Там ранним утром мама уходила на работу, чуть позже соседи будили Юру, и он сам собирался в детский сад. Выходил из дома, но вместо этого отправлялся на реку, где у него была привязана лодка. Отвязывал ее, переплывал реку и целый день гулял по лесу, исследуя заросли и питаясь корешками и ягодами. Так продолжалось довольно долго, пока в один прекрасный день правда не выплыла наружу. Однако мама, поразмыслив, решила оставить все как есть. Она поняла, что если запретит ему путешествовать по лесу, то он придумает еще что-нибудь. И кто мог ей обещать, что это будет лучше?
Космонавт из Антарктиды
Юрий Александрович закончил Военно-медицинскую академию и получил распределение в ракетную часть между Ленинградом и Москвой в качестве полкового врача. Оттуда его перевели в Московский институт авиационной и космической медицины. Когда начались исследования космоса, Юру откомандировали в распоряжение Минздрава. Он занимался подготовкой животных к полетам, изучением физиологии человека в условиях невесомости. А потом и сам начал готовиться к полетам. Он уже прошел первую ступень подготовки в отряд космонавтов, когда ему предложили поехать в Антарктиду врачом экспедиции. Он не сразу решился. Однако подумав, понял, что нет никакой разницы, быть ему четырнадцатым кандидатом на место в космоотряде сейчас или двадцать третьим через год. И уехал в Антарктиду, где собрал уникальный материал для диссертации и приобрел опыт работы в экстремальных условиях. Но в космос так и не слетал...
Хейердал, Хрущев, Сенкевич
Встреча Хрущева и Хейердала, которая оказалась фатальной для Юры, произошла на приеме, который Никита Сергеевич организовал по случаю своего прибытия с визитом дружбы в Скандинавию в 1968 году. Хрущев подошел к Хейердалу, чья слава после "Кон-Тики" гремела вовсю, и спросил, не возьмет ли он его в следующую экспедицию. Хейердал поинтересовался, а что Хрущев будет делать в этой экспедиции. "Я, - говорит Хрущев, - борщ умею варить". "Повар, - отвечает Хейердал, - нам не нужен, а русского врача я бы взял". Хейердал считал важным объединить разных людей на этой крохотной лодчонке. Там были сконцентрированы все противоречия мира: с Хейердалом плавали и миллиардер, и коммунист, и араб, и еврей, и негр, и белые, и атеисты, и христиане, и мусульмане.
Поэтому Тур отправил письмо президенту Академии наук Мстиславу Келдышу, а тот не стал мучиться и переправил его в Минздрав. Там они страдали до тех пор, пока в коридорах министерства не столкнулись Юра, вернувшийся из Антарктиды с отчетом, и его начальник, врач и космонавт Борис Егоров, зашедший туда же по делам. Егоров заглянул к начальнику одного из управлений, который как раз сидел и ломал голову, где ему найти врача "с чувством юмора, опытом экспедиций и знанием английского языка". Егоров заметил: "Зачем искать, если есть Сенкевич?". На что тот в полнейшем унынии напомнил, что Сенкевич в Антарктиде. В ту же секунду, как Егоров сообщил, что Сенкевич за дверью, вопрос был решен, а Юра окончательно превратился в путешественника.
На встречу с Хейердалом Юра взял с собой канистру спирта. Во-первых, как антисептик, никто ведь не знал, какие травмы им грозят, чем рану обрабатывать, если акула полноги откусит, а во-вторых, что называется, по назначению. Ну и по дороге Юра выпил немного, чтобы быть раскованнее. Представляете, что значило для тогдашнего советского человека поехать с такой миссией? Конечно, у него был кураж, но одновременно - страх. Да еще ему предстояло увидеть Тура, что для тогдашних советских людей было все равно что... Ленина встретить. В общем, Тур приезжает за ним в аэропорт и видит слегка выпившего русского с канистрой спирта. Тур слегка опешил и спрашивает: "А это зачем?". "Ну как же, - отвечает Юра, - я же врач!"
Верните Сенкевича
После возвращения из путешествия на "Ра" Юру позвали в "Клуб кинопутешествий" как гостя. И только в 1973 году, после смерти первого ведущего "Клуба" Владимира Шнейдерова и многочисленных бесполезных проб других кандидатов, вспомнили о Юре. Сделали пробную съемку, заставили его вступить в партию и назначили ведущим. Он оказался прирожденным телевизионщиком: ему достаточно было просто пробежать сценарий глазами - и он мог выйти в прямой эфир в ту же секунду. Работа в условиях редактуры оказалась отличной школой - он до последнего дня проверял все, не только даты, имена и факты, но даже ударения. Хотя бывали и смешные случаи. В одной из передач про Америку был сюжет про Диснейленд, и Юре подали текст со следующей фразой: "Американцы обожают Диснейленд, потому что там они могут отвлечься от тягот трудной жизни". Он сказал: "Я этот текст читать не буду". Но таких неприятностей было ничтожно мало.
Когда Юра плавал с Хейердалом на "Тигрисе" и, естественно, не вел все это время программу, в "Останкино" шли мешки писем с требованием вернуть Сенкевича "в кадр". Юра никогда не цеплялся за работу на телевидении. Он даже никогда не был в штате Гостелерадио. И занимался совсем другим - своей непосредственной работой. Через несколько лет после начала работы в "Клубе кинопутешествий" Юра стал завсектором в Институте медико-биологических проблем, где работал с полной отдачей. Собственно, он вообще занимался "Клубом" только потому, что в то время был единственным гражданином СССР, который принимал участие в международных экспедициях исследовательского характера и которому было что сказать и о разных странах, и о самых разных уголках нашей страны.
"Тигрис" и древо добра и зла
В Ираке нет деревьев. Лишних. Достать лес там целая проблема, так что закупить древесину можно было только за границей, что стоило и больших денег, и больших временных затрат. В Эль-Курне, где строили "Тигрис", вообще было чуть ли не одно-единственное дерево - хурма, которая проходила у них в качестве библейского древа добра и зла, возле него даже табличка с соответствующим текстом была. Наша с Юрой палатка стояла как раз у этого дерева. Во время работ древесина закончилась, и достать ее было трудно. А в это время в Басре советские специалисты варили очередную трубу для нефте- или газопровода. Когда они узнали, что рядом работают Сенкевич и Хейердал, тут же позвали прочитать лекцию. После окончания мы аккуратно поинтересовались, нет ли у них каких-нибудь деревяшек. В итоге мы триумфально возвращались на грузовике, до отказа забитом деревянными деталями. Он вызвал у всех такой приступ счастья, что мы не променяли бы его даже на грузовик с алмазами.
"Тигрис" и лесовоз
"Тигрис" трудно было назвать кораблем или даже лодкой. Плавание на нем можно было сравнить разве что с путешествием в плетеной корзине. Однажды в Индийском океане в сильный шторм они оказались на траверзе прохождения больших океанских судов, танкеров, сухогрузов. У "Тигриса" было серьезное повреждение кормы, они были в таком бедственном положении, что сигналили проходящим кораблям керосиновым фонарем в надежде на чудо - чтобы те их не протаранили. Заметить такое суденышко с воды невозможно. На счастье, их заметил шедший в этом районе советский лесовоз "Славск". Узнав, что это экспедиция Хейердала, и получив разрешение помочь, они подняли экипаж, накормили, обогрели, дали с собой продукты, фонари, кое-что из оснастки, чем их и спасли.
Конец истории
Конец советской истории оказался для Юры ужасным ударом. Рухнуло все - работа в институте, на телевидении, исследования космоса, казалось, вся жизнь прошла напрасно. Все еще работали по инерции, но это никому не было нужно. Юра тяжело перенес этот период - было ощущение, что это навсегда. К тому же выяснилось, что теперь нужно за все платить: за аренду выгородки в студии, свет, работу техников и режиссеров, монтажный стол, камеры... Тогда программы стали записывать у нас на даче. Это было какое-то светопреставление, автобусы со светом и звуковой аппаратурой, техника старая, громоздкая, в поселке постоянно отключалось электричество, кабели не выдерживали напряжения... Счастье, что тогда здесь никто не жил кроме нас... Так съемочный павильон перенесся в небольшой загородный дом. Затем "Клуб" акционировался, и несколько месяцев все работали бесплатно, копя деньги на собственную профессиональную камеру и все остальное. Потом начали искать спонсоров на каждую поездку. Тогда же Юра задумал уникальный проект "Телевизионный атлас России". Снимали везде - по провинциальным российским городкам и деревушкам... Получился убийственный материал, какой там Радищев. Ценность его как видеодокумента истории России этого периода будет очевидна лет через двадцать-тридцать. Но в тот момент зрителям это было не нужно.
Конкуренты
Для Юры не существовало конкуренции. В других программах рассказывали исключительно о жизни в мире. "Клуб" же был единственной программой, которая обязательно включала материалы о России. Юра хотел заставить людей оглянуться и посмотреть на те места, в которых они живут и о которых ничего не знают.
Телезритель Сенкевич
Он постоянно смотрел только одну передачу - "Кто мы?" Феликса Разумовского, старался ее не пропускать. Когда он был в отъезде, я записывала каждый выпуск. Но он смотрел телевизор не как телеведущий, а как зритель. Если что-то его увлекало, то он так погружался в просмотр, что ничто его не могло отвлечь - ни мы, ни звонящий телефон, он ничего не слышал. Юра очень ценил атмосферу в кадре - когда чувствуешь горячий ветер с песком, находясь по эту сторону экрана. И старался создать это ощущение у зрителя в своих программах, а если замечал это в чужих передачах, всегда смотрел с удовольствием. Если программа ему не нравилась, он не критиковал коллег, даже дома, но только удрученно хмыкал.
Лучезарный Сенкевич
Прожив с Юрой много лет, могу вспомнить один или два случая, когда кто-то был к нему недоброжелателен. У Юры не то чтобы не было врагов - он на них не сосредотачивался. Неприятности переносил, не драматизируя их. Во всяком случае, домашние редко чувствовали, что у Юры трудности или он расстроен. Юра любил людей, каждый ему был интересен, и люди отвечали ему взаимностью.
Путешествия
Когда он уезжал, то звонил два раза в день - утром и вечером. Но я все равно пребывала в страхе. Ровно до того момента, пока он не оказывался дома. В последнее время ему уже не хотелось путешествовать, но он не видел никого, кто мог бы его заменить. Когда Юра возвращался, то всегда сначала садился на свой стул на террасе и сидел один. Так он переживал радость возвращения: тут его белки, его птицы, его собаки, мы в конце концов...
Ожидание
Я привыкла ждать Юру. И у меня и по сей день такое ощущение, что он вот-вот вернется, а я никак не успеваю подготовиться к его приезду. Вот только путешествие это у него очень затянулось...
Юрий Сенкевич: "Дорога есть жизнь..."
В заграничных командировках с Юрием Сенкевичем случалась масса разнообразных историй, по разным причинам не подходящих для знаменитой телепрограммы. Эти воспоминания вошли в его книгу "Путешествие длиною в жизнь", отрывки из которой предлагают "Известия".
В Нью-Йорке
С Юлией Владимировной Юсуповой, племянницей известного Феликса Юсупова, мы оказались за столом рядом. Она буквально засыпала меня вопросами о России, из которой ее увезли совсем девочкой еще до 1917 года. По-русски она говорила хорошо, и мы вскоре нашли с ней общий язык не только в лингвистическом смысле, но и в музыкальном и гастрономическом. Я стал петь ей романс "Снился мне сад в подвенечном уборе", и немолодая уже княгиня чуть ли не рыдала у меня на плече от переполнявших ее чувств. И как два русских, мы конечно же отдали дань нашей родной водочке... Я впервые ел на золотой посуде и признался в этом Юлии Владимировне.
- Странное чувство испытываешь при этом.
- Какое же?
- Когда берешь эти тарелочки в руки, так и тянет что-нибудь стибрить.
- А что значит слово "стибрить"?
- Стащить.
- Ну, это в нас, русских, неистребимо, - расхохоталась княгиня. - Я тоже об этом думаю...
В Омане
Поздно вечером, когда мы ужинали на норвежском корабле "Тур-1", представитель опекавшей нас "Галф-компани" Лейв Торвелл сказал, что я, по-видимому, первый коммунист, который сошел на берег Омана не в кандалах. "И все еще живой", - в тон ему добавил я...
В Египте
Туристы, пожелавшие осмотреть в один из осенних дней 1970 года пирамиду Хеопса, были бы немало удивлены, взгляни они вниз. А там восемь человек, одетых будто для дипломатического приема, бегали по небольшой площадке. Нагибались, рылись в песке и вскрикивали от радости, выудив очередную желтую палочку. Это мы искали кусочки папируса на месте бывшего стапеля, где несколькими месяцами раньше строился наш первый "Ра". Мы неосознанно пытались растянуть минуты, когда в последний раз хоть что-то делаем вместе. Нам не хотелось прощаться. Словно мы боялись, что, расставшись, тут же что-то в себе утратим, чего-то нужного и уже привычного в себе лишимся - снова превратимся в обыкновенных, в будничных, во вчерашних себя...
Мы разъехались. Стали обыкновенными. Раздарили магические кусочки папируса. А наш кораблик стал на прикол в музее "Кон-Тики" и "Ра" в Осло. Когда я последний раз был в Осло, пришел взглянуть на нашу ладью. Забрался на нее, и невольно пришла мысль: "Боже ты мой, невозможно представить, что мы на этом пересекли океан..."
В жизни
Жизнь интересна еще и тем, что можно путешествовать. Via est vita. Дорога есть жизнь...
Памяти Юрия Сенкевича
Советское телевидение не стало бы телевидением в прямом смысле слова, если бы не появились одна за другой несколько программ, ставших образцами для последующих телепоколений: "В мире животных", "Очевидное и невероятное" с Сергеем Капицей, "От всей души" с Валентиной Леонтьевой и конечно же "Клуб кинопутешествий" с Юрием Сенкевичем. Именно "Клуб кинопутешествий" стал первым и главным среди них вне зависимости от хронологии появления на экране.
Нет, наверное, ни одного человека, который не помнил бы заставку "Клуба" - забавный компас, который появлялся на экране под перезвон колокольчиков. Зрители помнят голос Юрия Сенкевича и его особенную манеру произносить слова. Его мягкие манеры и исключительно интересные, фантастические, увлекательные рассказы завоевывали аудиторию на протяжении тридцати лет.
Юрий Сенкевич был любим всеми. И дело тут не в завораживающей силе телеэкрана, который любого может сделать широко известным. Известным, но не любимым. Просто он был нашим человеком по ту сторону экрана. Живым, действительно свободным, энциклопедически образованным и немало испытавшим, раскованным, умным.
Он появился на телевидении в романтическое время, когда все газеты мира каждый день давали сообщения о путешествии маленькой интернациональной команды "Тигриса" через Атлантику. Его любили как летчиков времен Чкалова и первых космонавтов, киноактеров и писателей.
Два года назад Юрия Александровича не стало. Его место остается пустым. Оно в принципе никем не может быть занято.
Тур Хейердал:
Я написал президенту Академии наук СССР М.В. Келдышу... Мне нужен советский участник, врач, не может ли президент Келдыш предложить кого-нибудь? Желательно, чтобы он владел иностранным языком и был наделен чувством юмора. Русские вполне серьезно отнеслись ко второму пункту. Когда Юрий вышел из аэрофлотского самолета, нагруженный подарками и медицинским снаряжением, я заметил, что он выпил рюмочку для веселья. Юрий сразу стал в экипаже своим человеком. Он был не очень силен в английском языке, но достаточно, чтобы понимать юмор. Сын врача, он родился в Монголии и смахивал на коренного жителя Азии. Осмотрев щелеватую бамбуковую каюту, в которой нам предстояло быть запущенными в океан, Юрий не без юмора заключил, что космонавтам лучше.
Читайте также
Комментарии
Поделиться:
Прямой эфир
Подпишитесь и получайте новости первыми
