Александр ПРОХАНОВ: "Русские могут в период испытаний с деревянными пушками идти на пулеметы и автоматы, кладя целые дивизии"

В среду статьями известного телеведущего Михаила Леонтьева и политолога Лилии Шевцовой "Известия" открыли дискуссию: как выглядела бы Россия без Путина, какова была бы ее политическая система, международные позиции. Сегодня мы продолжаем обсуждение темы. На вопросы корреспондента "Известий" отвечает Александр Проханов, главный редактор газеты «Завтра». - Что имела Россия к началу путинского президентства? - Россия находилась накануне распада. У России не было никакого ресурса для поддержания своей жизнедеятельности как целостного государства. У нее не было ни одного из институтов, не было бюджета, который мог бы инвестировать деньги в государство и госразвитие; не было идеологии, которая могла бы аккумулировать в себе социально-психологические ресурсы страны, направляя их в сторону развития. - Первый путинский срок - это медленная, осторожная реанимация государства или что-либо другое? - Конечно, Путин - имманентный государственник как человек в мундире. Его четырехлетнее правление направлено на закрепление остатков государства. Он пришел к власти, когда государство должно было рассыпаться. За эти четыре года ему удалось тонкими, гнилыми нитками скрепить эти расползающиеся лоскутья. У него по-прежнему не было силового ресурса, потому что за вторую войну в Чечне он израсходовал остатки силовых компонентов. - Как раз о силовом компоненте. Существует тезис, что Путин в ходе своего первого срока восстановил управляемость силовых структур и репрессивного аппарата. Это так? - Я с этим не согласен. Управляемость предполагает субъекты или объекты управления. К моменту прихода Путина не было объектов управления - спецслужб, армии, МВД (они тоже превратились в какие-то странные коррумпированные квазиструктуры). Все, что Путин сделал, он сделал за счет одного-единственного ресурса - имя ему русский патриотизм. Это особый ресурс, благодаря которому русские могут в период испытаний с деревянными пушками идти на пулеметы и автоматы, кладя целые дивизии. На этом ресурсе во многом держалось русское государство. Это метафизическое представление о родине, об империи к приходу Путина сохранилось. - Путин реанимировал жизненные интересы России в околороссийском пространстве? - Во всех этих направлениях им были сделаны определенные шаги. Были названы и намечены некие цели. Дело в том, что эти вулканы энергии, которые иногда высвобождались в России, были в период русской истории направлены на грандиозные цели: супервойна, или суперсоциализм, или суперимпериализм. Путин побоялся сформулировать эти цели. И поэтому единственный находившийся в его распоряжении фактор этой энергии был во многом растрачен. Ко второму сроку у него по-прежнему небольшие ресурсы. Его ждут большие потрясения: у него нет крупной сформулированной стратегии, нет больших проектов, он не затевает новый Севморпуть, не затевает новый ГУЛАГ. Единственное, что он сделал, - канализировал социальную ненависть к олигархам. Но эта энергия негативна. Она бессмысленна сама по себе. - Как вы полагаете, много ли стран в мире обладают реальным суверенитетом? Является ли Россия суверенной страной? - Россия потеряла очень много из своего советского суверенитета. Но пока у России есть ядерные силы, она сохраняет одну из компонент своего суверенитета. Но суверенитет России не испытывался на прочность. Например, что будет делать Россия, если прекратятся поставки продовольствия? - Реально ли суверенны Германия, Япония, Великобритания? - Нет, конечно. Все эти страны связаны союзами, их суверенитет добровольно ими ограничен. А НАТО или Евросоюз - наднациональные структуры, которые растворяют в себе суверенитеты. И Россия, идя на интеграцию, конечно, теряет часть своего суверенитета. - А может, это к лучшему... Россия будет комфортно существовать в виде государства-сателлита США, а население будет довольно своим материальным статусом? - Полагаю, что нет. Россия - расширяющаяся галактика. Она выстраивала свою стабильность за счет равновесия пространств. Создавала сложнейшую геостратегическую архитектуру, в которой были важны Азербайджан, Армения, Афганистан, выходы к теплым морям. Если Россия не будет страной суперэкспансии, то это ставит под сомнение ее существование. Поэтому комфортного существования в фарватере другой экспансии быть не может. Эта идея - один из либеральных блефов, который мало чем отличается от того блефа, что России лучше существовать в виде восьмидесяти маленьких государств. - Как вы полагаете, почему некоторые действия Путина вызывают панику элиты? - Элита возросла на костях Советского Союза. Это ельцинская элита, ориентированная на распад. Свои богатства она получала за счет слабого центра. Все, что раньше шло в океанический флот, в космос, поддержание границ, сейчас перешло в особняки, дворцы, офшорные зоны. Вот почему олигархическая элита боится сильного государства. - Что было бы, если бы не было Путина? - Распад России состоялся бы при Ельцине. Если бы Путин не обнаружил свое чекистско-фээсбэшное централистское нутро, то Россия должна была бы распасться. Центр по-прежнему остался аморален, он не обладает сакральной, мистической гравитацией, притягивающей к себе окраины. Но Путин в этом смысле продлил существование остаточного российского государства. Если его программы не будут реализованы, то, конечно, Россия распадется немедленно, потому что война, которую он объявил всем элитам, она идет не на жизнь, а на смерть. И малейшее ослабление Путина или центра приведет к тому, что все отпрыгнут в сторону. Для меня, как для государственника, это будет кошмаром. Вопрос в том, сможет ли Путин продержаться на патриотических блефах, не сделав ничего для финансирования супергосударства, отказываясь от империалистической политики; той, о которой заявлял Чубайс. - Как вы полагаете, нужна ли модернизация страны и как она может проходить? - Модернизация неизбежна и необходима. В России должен восторжествовать просвещенный централизм, оснащенный теми же знаниями, которыми оснащен американский централизм. Знаниями, основанными на современных методиках управления крупными объектами. Вот этот уклад, который Китай встраивает в свое тяжеловесное, социалистическое, материальное, это строительство идет на фоне очень тонких управленческих, интеллектуальных энергий, которые через Дэн Сяопина получила китайская элита в свои руки. Это должно произойти и в России. - Как вы оцениваете феномен объединенной антипутинской оппозиции? - Сейчас в России осталась та же оппозиция, что была и в ельцинское время. Просто были разгромлены, смяты контуры этой оппозиции. Но оппозиционность, протестность общества велика сама по себе. Если оппозиция обладает ресурсами Невзлина или Березовского, то она попробует все эти протестные энергии перевести из официала рухнувших дряхлых форм в более совершенные, энергичные, открытые или полузакрытые формы. При определенных затратах эта оппозиция может быть и объединенной.