Третьяковская галерея впервые показала выставку Ильи Кабакова

В Третьяковской галерее на Крымском Валу работает выставка Ильи Кабакова "Десять персонажей". Это первая серьезная выставка художника, покинувшего Россию 15 лет назад и ставшего за это время арт-звездой мировой величины. Выставка приурочена к прошедшему осенью 70-летию Кабакова. То, что выставка происходит именно в Третьяковской галерее, свидетельствует о многом. В первую очередь, о признании Кабакова не только в среде продвинутой (то есть ориентированной на общемировые художественные тренды) арт-общественности, но и художественным официозом. Как ни крути, а Третьяковка все же главный наш музей национального искусства. Выставка небольшая. На ней представлены альбомы "Десять персонажей", сделанные еще в начале 70-х годов. Специально для Третьяковки Кабаков нарисовал эскиз инсталляции, точнее - в данном случае - план экспонирования альбомных листов. Из очень качественной фанеры выстроили лабиринт, на стенках которого, чуть ниже уровня глаз, и развесили картинки. Свой замысел Кабаков, так и не приехавший на вернисаж (за 15 лет он вообще ни разу не приезжал в Россию), объяснил так: "Зритель должен двигаться мимо рисунков в узком коридоре для того, чтобы остаться одному и сосредоточиться и чтобы чувство коллектива оставило его хоть на время в покое". Отречение от коллективизма здесь важно, потому что сами рисунки посвящены коммунальной советской жизни. Каждый из альбомов - это история странного персонажа - Мучительного Сурикова, Полетевшего Комарова, Отпущенного Гаврилова, Вокноглядящего Архипова - живущего в обществе и мечтающего от него освободиться: улететь, спрятаться в шкафу или хотя бы уставиться в окно. Это - про чувство одиночества, которое, конечно, есть в любом, не только советском обществе, но в советском обществе обостренное его коллективистским укладом. Собственно, все творчество Ильи Кабакова - начиная с этих альбомов и до самого последнего времени - и посвящено этой советской коммунальной жизни с ее кухнями коммуналок и публичными туалетами. Только если в 70-е Кабаков рисовал про это рисунки, напоминающие детские иллюстрации (в те годы "неофициальный художник" Кабаков подрабатывал иллюстрированием детских книжек), то с конца 80-х стал делать инсталляции - огромные, иногда на несколько залов, и часто очень сложные по структуре выставки. Западными людьми они воспринимались как образ грязной и неумытой России (точнее, бывшего СССР) - образ резкий, ироничный, нелицеприятный, но очень выразительный: "Вот, оказывается, как живут люди в этой сверхдержаве". Не зря кабаковские работы иногда называют антиутопиями. Но российскую публику Кабаков скорее раздражает, особенно в последнее время. Ведь мы очень сильно стараемся расстаться со своим вот таким вот прошлым, и каждое новое напоминание о нем воспринимается нами очень болезненно. Но, кажется, мало кто понимает, что до тех пор, пока мы будем закрывать глаза на кабаковские работы, называя их "спекуляцией на тему России", от прошлого нам никак не избавиться. Потому опять же важно, что Третьяковка показала у себя выставку Кабакова. В последние годы Илья Кабаков, хоть и не отказался совсем от "русской темы", обратился к более широким, вечным проблемам. Его последние большие инсталляции, показанные, в частности, на Венецианской биеннале в 2001 и 2003 годах, назывались "Не всех возьмут в будущее" и "Где наше место". Они тоже про маленького человека, страдающего фобиями, но человек уже не советский, и фобии у него другие. В творчестве Кабакова, ставшего великим, признанным во всем мире художником, начался поздний период. Как у Тициана или Микеланджело, которые в свои поздние годы уже не думали о создании красивых и стильных произведений, но стремились проникнуть в самую суть художественной субстанции (краски или мрамора) искусства и жизни как таковой. Кабаков задает свои вроде бы риторические вопросы с тем же надрывом. И, подобно титанам Возрождения, не знает ответа. Я это к тому, что после ранних "Десяти персонажей" не худо бы показать у нас и поздние инсталляции Кабакова. Осознав благодаря ему свое прошлое, мы, возможно, уже готовы подумать и о будущем, в которое и правда возьмут не всех.