Город золотой, поселок рябиновый

Сегодня в России немало загородных поселков с пугающими социальными контрастами - дворцы и хижины, замки и избы. Что за жизнь протекает в таких поселках? Как ладят между собой их обитатели? Мы решили побывать в одном из таких поселков. Поселок Троицкое стоит в одиннадцати километрах от Москвы по Дмитровскому шоссе, что теперь называют Путинкой (недалеко резиденция президента). Надо проехать от шоссе километра три в лес. Вокруг Троицкого - пять хороших домов отдыха и санаториев, курортная инфраструктура. По слухам, в одном из санаториев 10 лет прожил Луис Корвалан. Впрочем, с какого-то времени в Троицком обозначилась иная "инфраструктура": высокие заборы и шлагбаумы. Рядом со старым поселком растет новый. В нем - новые люди и новая жизнь. Троицкое заселили бизнесмены и крупные чиновники. У них свой стандарт и стиль жизни. Новую жизнь от старой отделяют заборы и КПП. Похоже, что новая жизнь теснит старую. Старожилы Троицкого то и дело срывают со своих заборов прокламации с телефонами строительных фирм, желающих купить их дома под снос, и грозят бока намять той козе, что вдругорядь к забору подойдет. Старые люди: симпатии и обиды - А я вас за разведчика принял! - говорит мне Иван Андреевич и поясняет: - Они тут кружат, как коршуны, ждут, кто умрет. Человек еще остыть не успеет, а они тут как тут: "Продайте дом!" Иван Андреевич и Надежда Матвеевна - самые уважаемые жители старого Троицкого. Иван Андреевич - фронтовик, 16 лет был директором Троицкой школы, Надежда Матвеевна преподавала русский и литературу. К учителям за помощью и советом ходит весь поселок. Двери у них открыты для всех, даже телефон провели на террасу - чтобы, не стесняясь хозяев, заходили и звонили. Свой деревянный "коттедж" они строили десять лет. А несколько лет назад рядом с ними несравнимо быстро вырос дом какого-то банкира. Банкир обнес его забором. И включил в него выкупленный лес. Учителя рады: лес хотели срубить. - Я как-то лестницу подставила - посмотреть, а у них там от незабудок голубое все! Очень приятно. Хотя и не видно. А вот общение не получается. Пошел как-то Иван Андреевич к соседу за помощью, а тот ему и говорит: "Иван Андреевич, вы к первым воротам не подходите, картинку не портьте". Иван Андреевич поначалу оторопел, но потом понял: в видеокамере, что у первых ворот, "картинка портится". Следующий мой собеседник - баба Поля, старожил Троицкого, живет в столетнем доме за рябинами. Ей 84 года, и вся ее жизнь - "нужда да горе". Сливочного масла баба Поля не покупает: для пенсии в две с половиной тысячи слишком дорого. Лекарств бесплатно не дают, даром что обещали. Больница далеко, добираться полдня. Новых соседей баба Поля не любит: леса загородили, берег водохранилища поделили заборами да повыкупили все: и поля, и луга, и футбольное поле, и библиотеку, и клуб. Пенсию теперь раздают на улице. Кто они, она знает точно: "капиталисты, которых Ленин на Соловки угонял". Поит меня чаем с конфетами и печеньем, припасенным для внуков, а сама ест свеклу - пост. А в воскресенье ей на исповедь, в храм на краю села. "А это богачи взяли и отстроили церковь! За это мы благодарны". Захожу в сельский магазин. Каждый день с четырех часов тут очередь. Самые частые покупатели - рабочие со строек. Старушки приходят за хлебом. А "новые люди" лишь изредка. Ведут себя вежливо. Вперед работяг никогда не лезут, встают в очередь. - По одежде их ничем не отличишь, только на цены не смотрят, покупают что хотят, - объясняет продавщица Оля. Зашедший за пивом строитель Владимир приехал из Краснодара, работать "на толстого буржуя" (смеется): - Нормальный он человек. Здоровается, по крайней мере не зазнайка. К рабочим относится - с шуточкой. Но мы его мало интересуем. Работой Владимир доволен, платят нормально. Мужики на улице с большим удовольствием говорят об Ираке, чем о новых соседях. Есть обиды. - Вон человек, - указывают на унылую фигурку, поднимающуюся по дороге вверх. - Сейчас обойдет все село, потом лесом вернется. Дорога раньше была прямая, а теперь надо обходить. Новые люди: недоумения и симпатии В новых кварталах люди не очень любят разговоры. "Не можем выйти", - отвечает домофон. "Хозяев нет дома", - зевает охранник. Меня спасло хорошее чувство юмора хозяина дома за высоким желтым забором. Алексей - высокий молодой человек в светлой вельветовой куртке и бейсболке. За его спиной открылся мощенный желтой плиткой двор. Под навесом - две машины и детская коляска. Чуть поодаль - двухэтажный коттедж. - Вы не против поговорить на улице? Потому что я только на улице курю. Алексей - предприниматель, в Троицком три года. Он согласен, что в поселке две жизни, хотя не думает, что новый причинил старому большой вред. Что за люди живут в другой части поселка? "Да нормальные, обычные люди, они меня не напрягают". На вопрос, есть ли место, где они могли бы встретиться и поговорить, смеется: "Наверное, есть. В магазине и когда гуляем на улице. Здороваемся". Двое жителей поселка работают у Алексея: няня и садовник. Алексей уверен, что постепенно люди сживутся и станут единым поселком, потому что "в принципе противоречий никаких нет". Для этого ничего специально не надо делать. Но "есть тут пара товарищей, которые пытаются дорогу сделать, газоны на улицах разбить". Второе мое знакомство - с Ириной Кондрахиной. Ее семья перебралась в большой загородный коттедж в 1993-м. Все было хорошо, но не хватало хорошей школы для детей. И Ирина решила ее учредить. Сегодня кроме обеспеченных детей здесь учатся дети учителей и обслуживающего персонала. По словам Ирины, между ребятами неприязни нет. Школа для всех - большая семья, в которой нет места "буржуазным переборам". Но это пришло не сразу и не вдруг. "Ты знаешь, сколько у моей мамы золота! Рухнешь!"; "А мой папа зато с генеральным прокурором дружит!" - можно было услышать в разговоре первоклассниц. Ирина прошла через непонимание, высокомерие и снисходительные улыбки соседей, которые считали ее чуть ли не "дамой с приветом", и все же добилась того, что люди, которые жили рядом и не здоровались, стали приходить в школу, научились общаться. - Мне кажется, - признается Ирина, - местные жители довольны соседством с обеспеченными людьми. Если не попираются права человека, восстановлены дороги, церковь - это хорошо. Ведь сюда даже автобус уже не ходил. Ирина отдает местным жителям на огород навоз со своей конюшни - бесплатно. Однако не раз, гуляя с детьми, она слышала брошенное в спину: "Вот они, новые русские мерзавки!" На что старается реагировать философски. - Общее всегда остается, хотя не все об этом знают. *** - В 50-х годах в США было много социологических исследований, изучающих феномен американского пригорода, где люди разного благосостояния и занятий становились соседями и возникали сообщества на основе общих интересов и проблем, - рассказывает социолог Иван КЛИМОВ. В подмосковном пригороде, по его мнению, сейчас та же проблема, но без позитивного исхода. Богатые люди хотели бы реализовать свои фантазии и проекты. Старожилы часто воспринимают новых людей в штыки. Проблемы в общежитии возникают по вине и тех, и других. Это столкновение культур, укладов, способов жизни. Единому пространству в такой ситуации трудно возникнуть. Зато легко проявляется феномен культурных анклавов. Возникают поселения, устроенные людьми высокого материального достатка, с жестким контрольным режимом, видеокамерами, шлагбаумами. Что может объединить разных жителей поселка? Прежде всех социальных сантиментов - общая инфраструктура жизни, соблюдение прав. Дороги должны быть удобными для всех, в независимости от того, беден ты или богат. Выход к водохранилищу в природоохранной зоне должен оставаться открытым. Пенсию не должны выдавать на улице. Есть социальное пространство цивилизованной жизни, на него нельзя посягать, поскольку оно относится к сфере гражданских прав, столь же священных, как и собственность. Договориться с местным чиновником и застроить футбольное поле можно, но как раз это и вызывает раздражение, а не высота твоего коттеджа. Там, где соблюдаются гражданские права, там и прорисовывается пространство взаимного признания - социального, экономического, психологического.