Голая деревня

Во вторник в залах Российской академии художеств открылась выставка Аркадия Пластова (1893-1972), посвященная 110-летию со дня рождения художника. Впервые в таком объеме (около 100 работ из разных музеев страны) представлено творчество одного из самых знаменитых советских живописцев. Хит выставки - знакомая всем по школьным учебникам картина "Фашист пролетел". "Фашист пролетел" - вероятно, одна из самых странных картин в истории советского искусства. Обычный пейзаж средней полосы России - березы, поля, пасущиеся коровы. Приглядевшись, на первом плане видишь мальчика, лежащего в траве лицом вниз. Рядом с ним - слетевшая с головы шапка, выпавший из рук кнут и воющая собачка. Где-то вдали в небе - улетающий самолет. Еще приглядевшись, замечаешь на голове мальчика пятно крови (практически ни на одной репродукции это пятно не видно - лишний повод сходить на выставку). Картина написана в 1942 году, но ни ожидаемого пафоса, ни столь понятного в то время трагизма в ней нет - кажется, что художник использовал военный сюжет лишь для того, чтобы изобразить родной пейзаж. Собственно, Пластов и был в первую очередь пейзажистом. Почти всю жизнь он провел в деревне Прислонихе под Ульяновском, в Москве бывал наездами - поработать в мастерской, получить очередную награду (Ленинскую или Госпремию), поприсутствовать на заседаниях Академии художеств, действительным членом которой он был. Но несмотря на все эти звания и почести, он не делал советской карьеры (при жизни у него даже не было ни одной персональной выставки) и вообще не очень заботился о своем статусе. Скорее, власть сама была вынуждена признать его творчество, потому и награждала. Живопись Пластова плохо укладывается в традиции социалистического реализма, хотя хронологически и принадлежит ей: когда вся страна рисовала Сталина, он делал пейзажи с пастушками. Он писал в реалистической манере, но без той кондовости, которая так свойственна соцреализму. Пластова можно было бы назвать первым "деревенщиком", если бы он начинал в 60-е. А если бы активно работал уже в 20-е, можно было бы причислить и к первым конформистам и борцам с авангардом. Но он не был ни тем, ни другим. Его тихое и самодостаточное творчество было посвящено возрождению "крестьянского жанра", забытого авангардистами и неверно понятого соцреалистами. У соцреалистов - героизм крестьянского труда, у Пластова - будничная крестьянская жизнь. Истоки "крестьянского жанра" восходят к Брейгелю, а в русском искусстве - к Алексею Венецианову. Позже советские идеологи приписали Венецианову борьбу с крепостничеством, которой у него и в помине не было. Деревенские картины Венецианова - это восхищение патриархальным укладом жизни и единением крестьян с природой. То же и у Пластова. Не случайно названия многих картин Пластова явно заимствованы у Венецианова - "Жатва", "Весна", "Сенокос". Подобно Венецианову, Пластов радуется солнцу, весенней зелени, снегу, урожаю. И переживает гибель природы: картину, на которой изображены лесорубы, валящие дерево, он назвал надрывно - "Смерть дерева". А морщины на лицах его крестьян - не от тяжести труда, а от умудренности. По Пластову, реалии советского времени не очень повлияли на уклад крестьянской жизни. Разница между пахарями и трактористами оказалась не столь уж велика. Детишки по-прежнему носят обед в поле ("Жатва"), женщины по-прежнему доят коров ("Кружка молока"), а пацаны по-прежнему пасут стада ("Витя-подпасок" - эта картина по своей композиции удивительно напоминает знаменитое полотно "Утро нашей Родины" - парадный портрет Сталина на фоне полей). И таких, трудолюбивых и, в общем, счастливых ("Солнышко") крестьян Пластов изображал на протяжении всего своего творчества. Выставка в Академии художеств - очень представительная, на ней есть практически все шедевры Пластова. И "Возвращение стада", и "Ужин трактористов", и, конечно же, "Весна (Баня)" - редкий образец ню в советском искусстве. Есть еще забавная картина - "Трактористки", изображающая купание двух крестьянок - тема для деревни вполне простая, но, по понятным причинам, художник не мог назвать картину, например, "Купальщицы" - запретили бы. Но подобную выставку следовало бы делать все же в Третьяковке - крупнейшем музее национального искусства. Но Третьяковка занята чем-то своим, вот и приходится Академии художеств отдуваться. При том, что и залы у них темные, да и картины развешены отвратительно. Но самое важное, что выставка в Академии сделала Пластова большим конформистом, чем он был на самом деле. В глазах публики он превратился в борца со всякими "измами" и новаторствами. Но никаким борцом Пластов не был - новаторств он просто не замечал, предпочитая тихую деревенскую жизнь.