Коммерческий переплет

Тенденция налицо - уже три года сокращается число названий книг, выпускаемых российскими издательствами. Уменьшается и количество издательств, реально выпускающих книги - хотя бы по три в год. Только издательства-гиганты на глазах растут и крепнут, покрывая своими сбытовыми сетями всю страну, - теперь они печатают книг меньше, но огромными тиражами и с гарантией быстрой продажи. Сведущие люди объясняют это растущим профессионализмом издателей: все меньше ошибок при отборе рукописей, все больше понимания того, чего хочет покупатель. Из издательских портфелей выбраковывается все, что не будет продано хотя бы за полгода. А лучше за три месяца. Так бы и жить-поживать, улавливая конъюнктуру и повышая рентабельность, но... Приходит понимание того, что, угождая вкусам большинства, издательские монстры лишают выбора всех. Прожив полтора десятка лет по-новому, многие и в России стали соображать, что рынок - далеко не самый идеальный и универсальный регулятор нашего существования. Если рынок с неизбежностью вымывает качественные, неожиданные, нестандартные книги из издательских планов, ориентируясь на все более непритязательные и унифицированные продукты, нужно найти способы сохранить и поддержать интеллектуальный ресурс человечества. Конфликт между выгодной и качественной литературой нужно разрешить- во имя сохранения интеллектуального потенциала человечества. Редактор должен уметь считать Недавно были опубликованы статистические данные Российской книжной палаты, подтверждающие пессимистические прогнозы по книгоиздательской отрасли, делавшиеся в начале текущего года. Совокупный тираж выпущенных изданий снизился на 50 млн экземпляров и составил 87,8% от уровня первого полугодия прошлого года. Культурный контекст Наметившийся еще в средине 2001 года и усугубленный введением НДС глубокий системный кризис, охвативший ныне нашу отрасль, очевиден. Менее очевиден кризис, в котором пребывает сейчас современная российская литература. Он выражается в том, что сразу два поколения писателей сходят со сцены. Это, во-первых, шестидесятники. То, что создает эта блестящая, но, увы, уже усталая генерация, не может служить основой издательского портфеля. Во-вторых, это те авторы, которых совсем недавно называли сорокалетними. Так получилось, что они оказались в одной лодке с шестидесятниками. Их временем были девяностые годы прошлого века, их знаменем - постмодернизм. Читатель интересовал литераторов в последнюю очередь, как, собственно, и сама жизнь, в которую они так и не вписались, пряча собственные страхи перед не понятой и не принятой ими окружающей действительностью за высокомерными рассуждениями о самодостаточности и самоценности литературного текста. Теперь они с еще большим трудом осваивают новую, не "яркую до жути", как ельцинская эпоха, а многофакторную, технологизированную, приглушенную путинскую действительность. Те же, кого сегодня можно было бы назвать тридцатилетними, формировались во времена безнадежной невостребованности качественной сюжетной прозы. Это потерянное поколение, от которого можно ждать разве что единичных удач. В результате литературный процесс, осуществляемый через эти поколения, маргинализируется. Российскому издателю предлагается аутсайдерская (outside) проза, на которую отсутствует читательский спрос. В перспективе наибольший интерес для издательств представляют нынешние двадцатилетние - самое молодое поколение профессионалов, не травмированных "совком" и перестройкой. Их проза сюжетна, наполнена энергетикой, они не боятся жизни и не "бегут ее", однако говорить о них как о состоявшемся литературном поколении, мягко говоря, еще рано. Порожденная таким образом ситуация разводит мосты между литературным процессом и книгоиздательским бизнесом. На одном берегу реки под названием Mainstream оказалась элитарная, "литературно-премиальная" тусовка, на другом - собственно книгоиздательское сообщество с вечными вопросами: что издавать, как продавать и где найти бестселлер? Для всеобщего блага войти в этот поток должны и авторы, и издатели. Сплав именно по этой реке приведет их к успеху у читателя, а значит, к тиражам и финансовому преуспеванию. Собирательный же образ читателя нового века - представителя среднего класса, не потерявшего вкуса к чтению и не желающего читать ни элитарную, ни так называемую массовую литературу. Именно на него с неизбежностью будут держать ориентир издатели в своем плавании за Золотым руном. Лоцманом в этом плавании должен стать редактор. Но для успеха предприятия нужны редакторы нового типа. Какого же? Каждый редактор должен стать издателем Собственно в этом подзаголовке и содержится ответ на вопрос о редакторе нового типа. Ответ несколько упрощенный, но, по моему убеждению, указывающий суть того, куда должны направлять свои устремления молодые специалисты, желающие сделать карьеру в книгоиздании. Отрасли нужны профессионалы, умеющие вести книгу как проект. Это умение приобрести не просто, зато оно востребовано. Что же такое издатель в контексте современного состояния книгоиздания? Российское книгоиздание, столкнувшись с новым экономическим контекстом, изменило свою парадигму. Все более очевидным становится выход на первый план ИНСТИТУТА ИЗДАТЕЛЯ. Роль продюсера в современной культуре в целом и в книгоиздании в том числе актуализируется. Видение книги как проекта, осуществляющегося от автора и издателя до читателя - вот основа и суть новой парадигмы. Что, кстати, до сих пор не понято и не приемлется книговедами и редакторами старой школы. Их видение книги - как в той притче про слона и слепых: один изучает "хобот", другой "хвост", третий "ноги", но слона в целом увидеть не могут, да и не хотят. Парадокс: в СССР были издательства, но не было издателей, и это понятно - по сути только в девяностые годы книга стала ПРОДУКТОМ и ТОВАРОМ. В большинстве же современных издательств всю деятельность определяют именно издатели, называющиеся, как правило, директорами, совмещающие как креативные, так и финансовые функции, то есть по сути продюсеры. Издатель - профессия, сочетающая в себе умение бизнесмена с пониманием книги как важнейшего элемента культуры. Что такое понимать книгу? Для директора-издателя (по сути редактора завтрашнего дня) это означает необходимость чтения рукописей, умение выразить о каждой свое мнение, способности писать, в конце концов. Он должен уметь разговаривать на одном языке с автором, с техническим редактором, с художником, с полиграфистом, с продавцом. Издатель должен быть и экономистом, и культурологом - он должен ясно представлять ту читательскую аудиторию, на которую рассчитан произведенный издательством продукт. В новых условиях тенденция такова, что книга из авторской все более становится продуктом издательским - роли автора и издателя как создателей книги по меньшей мере уравниваются. В книгоиздании началось, как уже указывалось, время проектов. И тут преуспеют те, кто лучше думает, лучше образован, лучше организовал литературный процесс в издательстве и ЛУЧШЕ СЧИТАЕТ ДЕНЬГИ. Собственно отсюда и вытекают новые требования к редакторам. В каждом редакторе должен сидеть издатель. Каждый редактор должен мыслить издательскими категориями. На всех этапах создания книги -от самого первого разговора с автором до обсуждения типа издания и его отпускной цены с книготорговцами - редактор должен иметь свое мнение и профессиональное видение проблем. Издатель-редактор - системообразующий элемент современного книгоиздания. Конечно, сегодня неразумно требовать от молодых специалистов такого масштабного видения книги. Этому их просто пока некому научить в институтах, но я убежден, что только у такого подхода к профессии редактора есть будущее. Алла ГЛАДКОВА, директор издательства "Время": Одно доходное издание может прокормить всех В 1983 году на отчетном партийном собрании в издательстве "Наука", где я заведовала редакцией литературы по географии, произошел конфликт "с последствиями". Директор "Науки" выступил с докладом, в котором анализировал производственную деятельность коллектива. А коллектив у нас был огромный - "Наука" выпускала тогда, кроме книг, 196 научных журналов. 17 из них вышли "на ноль", 4 приносили прибыль, а остальные были глубоко убыточными, что совершенно естественно для узкоспециальных изданий. "Хорошо бы, чтобы каждый журнал стал рентабельным", - провозгласил новую задачу наш директор. Но ему резко возразил Михаил Борисович Черненко, бывший тогда заместителем главного редактора журнала "Химия и жизнь", а по сути его руководителем. "Довольно странная позиция, - сказал он, - требовать от "Кристаллографии" или "Микробиологии" увеличения тиража с 450 экземпляров до, скажем, 800. Это значит просто умножать убытки, ведь прибыль у них начинается где-нибудь за абсолютно недостижимым рубежом в 5 тысяч экземпляров. Лучше добейтесь снятия лимита на подписку "Химии и жизни", и мы за счет своих доходов спокойно прокормим всех". Возмущению директора не было предела. Вскоре появилось постановление райкома партии "О безыдейных и аполитичных проявлениях в журнале "Химия и жизнь", и Черненко - за год до начала перестройки - отправили на пенсию. Мне казалось, что с таким "рациональным подходом" к малотиражным изданиям давно покончено, но мои коллеги из больших редакторских коллективов все чаще рассказывают мне похожие истории... А что вы думаете об этом?