Пространство свободы и комплексов

"Знамя", позиционирующее себя как "журнал современной литературы и общественной мысли", отдало эти номера под полигон, на котором писатели проводят исследования сексуальных проблем и комплексов своих героев. Фаина Гримберг ностальгически-возвышенно описывает историю лесбийской любви и секс втроем (повесть "Мавка", № 10) . Николай Кононов в финале повести "Источник увечий" (№ 11), далеко опережая достижения генетиков, бьющихся над клонированием человеческого эмбриона, являет миру взрослую дочь двух отцов (вполне "биологических", а не каких-нибудь там приемных или духовных). И манипуляция, с помощью которой она была зачата, прозаична и тошнотворна. Для дотошных читателей: от "Овечьего источника" Лопе де Веги - фамилия героя (Овечин) и "борьба идей": мир пропал бы без любви и "любит всяк лишь сам себя" (по Кононову - равно гибельных). На этом фоне герой повести Феликса Светова "Чижик-пыжик" (№ 11), вместе с возлюбленной отправившийся в Ленинград на писательский конгресс, рассчитывая провести несколько восхитительных ночей, и все их пропьянствовавший, выглядит трогательно невинным. Отдельного разговора заслуживает рассказ Асара Эппеля "Дробленый сатана" (№ 11) - история женщины, лишь на склоне лет (после смерти мужа из его записных книжек) узнавшей, какие адские страсти душил он в себе, и сжигающей листок за листком эти убийственные тетрадки - свое прошлое. Эппеля пересказывать бессмысленно, его нужно читать. Стоит также прочесть стихи Светланы Кековой (№ 11) и Татьяны Бек (№ 11), воспоминания Александра Бека о Твардовском (№ 10) и документальное повествование Михаила Гиголашвили о наших соотечественниках, ищущих политического убежища в Германии. В "Звезде" наиболее интересна вторая тетрадка: исследование Дмитрия Травина (анализ истории модернизации французской экономики, № 10), политическая публицистика - фрагменты книги Александра Никитина и Нины Катерли "Дело Никитина" (№ 10), архивная публикация - Георгий Иванов, "Арзамас" (№ 11). В разделе поэзии - подборка Евгения Рейна (№ 11). Из прозы отмечу повесть Марии Рыбаковой "Паннония" (№ 11): "Можно ли выдумать целую страну для того, чтобы забыть женщину? Можно ли научиться быть счастливым вследствие невозможности счастья? /.../ Он представлял сухую, потрескавшуюся землю на подступах к городу, разветвление мощенных булыжником улиц, двухэтажные дома, готовые упасть в море с отвесных скал". Паннония - страна, из которой в юности сбежал от сковывающих любовей герой. Отряхнув прах прошлого, он посвятил себя чистому искусству математических формул. Но ошибочка вышла - то ли в расчетах, то ли в поступках. Молодость минула, и очевидна невозможность убежать от себя... В прозе октябрьской "Дружбы народов" - "Письма в другую комнату" Равиля Бухараева (объяснение в любви женщине и жизни, печально-красивое, безоглядное), рассказы Славы Сергеева (это имя стоит запомнить, не многие умеют писать не ехидно, а иронично) и "Один плюс один" Романа Сенчина (рассказ об одиночестве: он и она - как отражения в дверном стекле, стеклом разделенные, пустая жизнь, несбывшееся счастье). В ноябрьском номере - дебют в жанре романа Леонида Костюкова: "Великая страна" вне всяких сомнений станет бестселлером. Русский бизнесмен, отдыхая на Багамах, сменил пол, после чего попал в аварию. Очнулся - ...нет, не гипс, а амнезия. Так новоявленная красотка Мэгги начинает путешествие по Америке. Великой стране - и стране великих иллюзий русского человека, воспитанного на переводном американском кино. Блестящая игра на штампах американского и нашенского сознания. Но Костюков пишет не масскультовский роман, а настоящую русскую прозу - и конец у этой истории печальный. В этом же номере "Анекдоты из пушкинских времен" Веры Чайковской - изящная стилизация под позапрошлый уже век. Отмечу также стихи А. Ревича и В. Губайловского, одну из лучших мемуарных публикаций года - фрагменты из книги "Как я был красным" Говарда Фаста, переписку Л.К. и К.И. Чуковских, обрывающуюся на полуслове - у Корнея Ивановича нет сил дописать, статью Ю. Каграманова "Афганец" крепчает" и обсуждение "Элементарных частиц" М. Уэльбека русскими писателями. В "Новом мире" один роман с продолжением сменяет другой. О "Любви к отеческим гробам" А. Мелихова (№ 9-10) уже говорилось в предыдущем обзоре. В философемах "метаромана" Анатолия Кима "Остров Ионы" (№ 11 - начало) попытаемся разобраться, дождавшись завершения. Пока же ограничусь цитатой: "Поручаю писателю А. Киму записать то, что нашлю в его сознание через русское слово. Отчего и пробудится у одного московского голубя солнценосное желание по устроению весеннего гнезда". Это первая фраза романа. Еще одно знаковое имя - Владимир Маканин. "Одноразовая война" (№ 10) - рассказ сумеречный и сумрачный как по времени действия, так и по самоощущению героев, состарившихся экс-президентов России и Америки, некогда решившихся на обмен ракетными ударами, после чего исчезла половина Чикаго, а Россия осталась без света и тепла. (Как и в случае с "Кавказским пленным" - "точечное попадание" в актуальную ситуацию.) Оба лидера доживают век под домашним арестом, в ожидании суда, отверженные и одинокие. Центральная новомирская публикация - фрагменты книги Владимира Новикова "Высоцкий" (№ 11 - начало). Настоящая художественная биография. Отмечу также продолжение публикации дневников И. Дедкова ("Новый цикл российских иллюзий", годы 1985 и1986, "перестраивающаяся" Москва и неподвижная Кострома), стихи О. Чухонцева и эссе Р. Рахматуллина "Облюбование Москвы". "Не дай вам бог быть среди тех,/ Кого народ не понимает,/ Кого земля не принимает/ И не преследует успех.// ...А вдруг настигнет вас успех?/ А вдруг народ запонимает?/ А вслед земля запринимает/ Не одного, а сразу всех". Эти строки Виталия Пуханова ("Октябрь", № 10) - отличный эпиграф к пьесе Анатолия Наймана "Жизнь и смерть поэта Шварца" (№ 10). Оный Шварц, друживший с Бродским, в старости паразитирует на этой дружбе. Едва забрезжит перспектива Госпремии, поэтическая натура обнаружит недюжинный талант к подковерной борьбе. Автор язвит и по поводу поэта и его конкурентов, и по поводу прессы и членов жюри. Прозрачные реалии, узнаваемые прототипы. Ситуация пикантная: сам Найман - в шорт-листе Букера. Поэма о Шварце - форма самозащиты на случай провала? "А вдруг настигнет вас успех?.." С пьесой Наймана контрастирует текст Сергея Юрского "Вспышки", высвечивающий замечательные лица - Раневской, Копеляна, Евстигнеева - и значительные театральные события. Сюжет центрального в "Октябре" романа Александра Пятигорского "Древний Человек в Городе" (№ 11) строится вокруг разгадки судеб народов, некогда воевавших на территории Города. Но главное в романе не тайна, хранимая Городом, и не похождения героев, а философия, которую пытается выстроить автор: от утверждения, что история есть конечный текст, до сомнения в том, что существуют очевидцы и можно быть сторонним наблюдателем, что у судьбы- человека, народа и даже человечества - есть единственный смысл и существует некая последняя истина.