ЧУЖАЯ ВОЙНА

Методика того, как французские войска пытались бороться с исламским и националистическим экстремизмом в Алжире, до боли напоминает те методы, которые сейчас используют федеральные войска в Чечне. В большинстве своем предупреждение терактов строилось на агентурной работе через так называемых oui-oui (арабов, лояльных центральной власти) и "харки" (профранцузскую милицию из местного населения). Были отдельные удачи. Например, удалось заранее узнать о плане нападения боевиков на один из шахтерских поселков с европейским населением, заманить бандитов в ловушку и уничтожить. Однако уже через короткое время исламисты в ответ вырезали еще несколько аналогичных поселков в окрестностях Филиппвиля. Не удалось предотвратить захват арабами столицы колонии - города Алжир (акция, примерно равная захвату чеченскими боевиками Грозного летом 1996 года). Субпрефект Алжира генерал Массю ответил на это тотальным террором и фактически легализацией пыток. В воспоминаниях одного из заместителей Массю открыто признается, что французские спецслужбы в обход судебной системы, но с молчаливого согласия правительства проводили устранения лидеров боевиков, их политической верхушки и захваченных в плен боевиков. Специальным отрядам отводились ровно сутки "на одного араба" - захваченного боевика отвозили на виллу на окраине города, 2--3 часа допрашивали с применением методов, осуждаемых сейчас Европейским сообществом, после чего расстреливали независимо от того, дал он какие-либо показания или нет. Об этом были осведомлены многие члены французского правительства, в том числе и тогдашний министр внутренних дел Франсуа Миттеран. Позднее с целью легализации методики "ответного террора" был назначен специальный судья, дававший санкции на проведение подобных акций (таким образом система, о которой все-таки не рассказывали вслух, приобретала черты законности). Однако оставались и методы, которые никак нельзя было вписать в юридическую систему европейского государства. Генерал Шерьер объявил о так называемом "принципе коллективной ответственности" всего мужского населения арабской деревни, если там был замечен отряд террористов. Это было связано с тем, что алжирские повстанцы выставляли помимо 8,5 тыс. солдат регулярной армии под командованием сержанта Ахмеда бен Беллы (ее финансировала Арабская лига через Тунис и Ливию) еще 25 тыс. так называемых мусебелинов (мирный житель - днем, боевик - ночью). В таких селах армия Франции проводила "зачистки", практически аналогичные тем, которые происходят сейчас в Чечне. Кроме того, многие известные лидеры и идеологи боевиков погибали при попытке к бегству, если их было невозможно осудить судом присяжных, или попадали в сомнительные автокатастрофы. Широко использовались отряды сенегальских стрелков, историческая ненависть которых к арабам и берберам освобождала их от какой-либо юридической или моральной скованности в отношениях с боевиками. Между тем широкое использование таких методов не привело к ослаблению давления боевиков, а, наоборот, спровоцировало рост терактов, в том числе и на территории метрополии. Недовольство росло и в общественном мнении, особенно среди либеральной интеллигенции. В конце концов Франции не удалось ликвидировать основных лидеров боевиков, и Алжир добился государственной независимости.