Спорт — один из немногих способов физической и социальной реабилитации для людей с инвалидностью. В том числе тех, кто из-за особенностей развития остается недееспособным даже во взрослом возрасте. Круг их общения, как правило, ограничен собственной семьей. Инклюзивный спорт не только позволяет им найти сферу, в которой они могли бы реализоваться, но и дает возможность взаимодействовать с обычными людьми. Обычные же спортсмены, которые участвуют в юнифайд-соревнованиях, поддерживая партнера с особенностями развития, могут получить новые профессиональные возможности. «Известия» поговорили с теми, кто занимается развитием этого направления в регионах.
«Сказал, что надо брать»
Артему 18 лет. У него есть медали и юношеский разряд по плаванию. На одном вдохе он может проплыть под водой сразу 25 м. В 2018 году Артем из родного Новосибирска ездил на всероссийские соревнования в Казани и привез оттуда бронзу.
Еще у Артема синдром Дауна — и несколько лет назад его не брали ни в какие секции, даже в коррекционной школе.
— Он ходил в школу, там были кружки, но с таким диагнозом никуда не принимали. Куда я ни обращалась, везде отказ, — вспоминает мама Артема Надежда.
В 2015 году на реабилитации они познакомились с руководителем местного Центра адаптивной физической культуры и спорта Дмитрием Седовым — он рассказал им, что есть адаптивный спорт, которым могут заниматься люди с инвалидностью, и порекомендовал привести мальчика в бассейн при одной из городских больниц. Надежда с Артемом приехали туда. Даже там тренер с ним работать не хотела — слишком тяжелый был диагноз: «Но Дмитрий Владимирович сказал, что надо брать». И Артема взяли.
С этого момента, говорит она, Артем стал меняться на глазах: «Он был действительно очень тяжелый, а стал собраннее, дисциплинированнее. И у меня жизнь поменялась — а то мы всё дома и дома, а так стали ездить на соревнования, жизнь стала интереснее».
За время занятий плаванием Артем успел поездить с соревнованиями по области. «Мы были и в Карасуке, и в Мошково. И в Черепаново ездили, — перечисляет его отец Валерий. — В Казани мы вообще жили в деревне Универсиады. Администрация Татарстана такие там праздники устраивала, возили нас везде, дети перед нами выступали».
Через год после того, как Артем попал на плавание, он пришел еще в одну секцию, на занятия юнифайд-баскетболом. Это игра, во время которой людям с ограниченными возможностями помогают обычные игроки. В отличие от адаптивного спорта здесь у них есть возможность общаться и с самыми обычными людьми, которые становятся их партнерами.
— Ему нужен человек, который его поддерживает — он всегда ему отдает пас на площадке, в такие моменты, чтобы Артем мог себя проявить, — объясняет тренер секции, в которой занимается Артем, Мария Толстова.
Вместе с ним занимаются еще около 50 человек. С баскетболистами Артем на большие соревнования не ездит, зато вполне успешно участвует в соревнованиях в городе. Вместе они ходят в походы и делают собственные, не связанные со спортом, проекты. Для большинства это одна из немногих возможностей для самореализации и социализации. Как и для их родителей.
«Баскетбол чувствую, как скрипку»
Тренеру Артема Марии Толстовой 26 лет. Сама она в прошлом профессиональная баскетболистка. «Как музыкант чувствует скрипку, так я чувствую баскетбол», — говорит она о себе. Она играла в новосибирском клубе и параллельно училась в педагогическом вузе на социального работника. В 19 лет Мария получила травму колена, и карьеру в большом спорте пришлось оставить.
После операции она пришла в свой клуб на реабилитацию. Занятия проводил Дмитрий Седов, предложивший ей остаться и работать с детьми с ментальной инвалидностью. Сначала она помогала на добровольных началах — вела одну секцию по баскетболу. А потом осталась работать в центре.
— Потому что их [людей с инвалидностью] огромное количество, мы в обычной жизни даже не представляем, насколько их много, потому что возможность куда-то выходить у них только сейчас возникла, — говорит она.
Сам Дмитрий, по его словам, один из немногих людей, кто пришел в адаптивный и инклюзивный спорт «не по несчастью». «Обычно ведь как бывает — рождается, например, ребенок с инвалидностью, и человек меняет профессию, чтобы понять, как с ним работать, чтобы больше быть с ним». Сам он, по его словам, пошел по другим соображениям — выбирай трудные пути и на них ты не встретишь конкурентов.
— Я вел занятия по плаванию с ребятишками, и туда стали приводить инвалидов. Это был 98-й год. И я первый раз вообще обнаружил, что инвалиды существуют и что у них есть потребность заниматься, — рассказывает он.
Потом по программе, посвященной решению молодежных проблем, попал на двухнедельную стажировку в США. В департаменте образования одного из штатов, которые посещала группа, им рассказали про инклюзию. Дмитрий воодушевился, вспоминает он, был уверен, что приедет в Новосибирск, расскажет и там «наступит рай»: «Но, естественно, я рассказал, меня никто не услышал, ну и я тогда сам решил действовать».
Сначала организовывал тренировки самостоятельно, потом возглавил городской Центр адаптивной физической культуры в Новосибирске и стал региональным президентом Специальной Олимпиады, объединяющей спортсменов с интеллектуальными нарушениями по всему миру.
Справка «Известий»Специальная Олимпиада была создана в США в конце 1960-х, сегодня она объединяет около 5 млн «особенных» спортсменов, около 1 млн тренеров, волонтеров и юнифайд-партнеров из 170 стран. Ближайшие Игры в начале 2022 года пройдут в России — их будет принимать Казань.
Развитием инклюзивного спорта он занимается последние 20 лет. И только сейчас, признается, приближается к тому, чего когда-то хотел достичь за четыре месяца.
«Вечные дети»
Первые тренировки, говорит Мария Толстова, морально давались очень тяжело: «У меня были занятия с 11 утра до часу дня. Потом я приезжала домой, ложилась спать и уходила в ночь — я тогда этого даже не понимала, но настолько всё это было для меня затратно эмоционально».
Поворотным моментом стали новогодние соревнования. На них участникам раздавали настоящие медали. Одну из них получил ее воспитанник с расстройством аутистического спектра (РАС) Валерий — ему на тот момент было 54 года.
— Он ко мне подошел, этот Валерий, и говорит: «Мария Викторовна, это настоящая медаль?» — «Настоящая». — «Не шоколадная?» — «Нет». И он так прижал ее к сердцу и говорит: «Моя первая медаль! Вот зачем я жил!» — вспоминает она. — Для нас это обычное дело — медаль и медаль. У меня 70 штук лежит, но я им такого значения не придавала. Но если для нас спорт — это часть жизни, то для людей с особенностями развития это может быть всей жизнью.
В жизни людей с ограниченными возможностями здоровья спорт — едва ли не единственная возможность социализироваться и реализоваться, подтверждает Дмитрий Седов. Самыми незащищенными, по его мнению, являются люди с ментальными расстройствами. Если человек, лишенный ног, но интеллектуально сохранный, сможет позаботиться о себе, если у него есть протез или коляска, то человек с ментальной инвалидностью сам позаботиться о себе не сможет — если родители умрут, он останется абсолютно беззащитным. Даже собственную организацию в отличие от слепых или глухих они создать не смогут. «Это вечные дети, и их много, — говорит Дмитрий Седов. — Порядка 10–15% в любом социуме проживает таких людей, с разной степенью заболевания. В Новосибирской области их около 40 тыс. человек».
— В России ребенок с синдромом Дауна, который посещает общеобразовательную школу или детский сад, — всё еще редкость, а не норма. На спортивных секциях дети и подростки учатся коммуникации не просто один на один. Они учатся быть командой, и это сильно их сближает, — подтверждают в фонде «Синдром любви».
По результатам опроса, проведенного фондом в прошлом году (опрос был посвящен адаптивным видам спорта), двое из трех детей с синдромом Дауна имеют низкий уровень физической активности и не имеют никаких физических нагрузок, кроме естественных. При этом чем крупнее город, тем больше возможностей может быть у ребенка, однако больше половины (57%) родителей могут быть не информированы о них. Около 40% участников опроса также отметили, что просто не имеют возможности возить туда детей или считают недоступными из-за высокой стоимости.
При этом если у детей есть возможность посещать школы, в том числе коррекционные, записываться в секции или ходить на дополнительные занятия, то у взрослых такой возможности нет. Они достигают совершеннолетия и оказываются предоставлены сами себе. Как и их родители.
— Вот, например, Артем. Он ходит в школу, но ему сейчас исполнилось 18, и у него сразу освободится очень много времени, — говорит Мария.
Артем тренируется почти каждый день, подтверждает его мама Надежда. Пока остановиться решили на плавании и баскетболе — чтобы «не распыляться».
Сейчас в баскетбольной группе — люди в возрасте от восьми до 56 лет, около 60% детей и 40% взрослых. И такое распределение, говорит Мария, было почти с самого начала.
Кроме того, юнифайд-спорт дает новые возможности и обычным спортсменам, обращает внимание Дмитрий Седов: «Благодаря юнифайд-спорту человек получает возможность ездить на соревнования, в том числе поехать на ту же Специальную Олимпиаду за рубеж. Далеко не все профессиональные спортсмены в своей собственной карьере могут достичь этого уровня».
— Для меня юнифайд-стритбол и баскетбол — это некая свобода, которую мы не получаем в нашей обычной жизни, — рассказывает Кристина, в прошлом профессиональная баскетболистка, которая в качестве волонтера участвует в отдельных встречах центра. — Ты можешь быть тем, кто ты есть, и тебя никогда не осудят. И только там ты начинаешь понимать, как это ценно. Я понимаю, конечно, что мы очень помогаем им, но они в ответ невероятным образом помогают нам.
Родительские и интернатские
Спорт для людей с инвалидностью существовал и в советское время, однако был ориентирован на завоевание медалей на соревнованиях. Кроме того, тогда таких детей чаще всего сразу забирали в интернаты. Дети, воспитывавшиеся в семьях, почти не имели к доступа к занятиям спортом. Такая практика сохранялась достаточно долго и после распада СССР.
— У меня было такое, что я приходил в Минсоцразвития, мне говорили, что интернатовские дети — это наши, а все остальные — это не наши, — вспоминает Дмитрий Седов.
Но и родителям объяснить, в чем преимущество таких занятий, тоже было нелегко.
— Если сейчас закрыть все парикмахерские на 10–15 лет, а потом резко их открыть, вряд ли все резко побегут стричься. С инвалидами то же самое — когда я предлагал им этот ключ к реабилитации, пусть не физической, но социальной, они не знали, не понимали, что это такое, — рассуждает он.
Начинали, по его словам, «только самые отчаянные». Сейчас возможностей больше — только в Новосибирске родители детей с особенностями развития могут посещать несколько бассейнов, гимнастику, танцы, тхэквондо, перечисляет Надежда. Баскетбол часто становится «перевалочным пунктом» — родители могут привести туда ребенка и уже затем определить, какие занятия подойдут ребенку больше, говорят тренеры. Но и сейчас, несмотря на сарафанное радио, не все родители готовы воспользоваться имеющейся возможностью.
— Мы, конечно, рассказываем друг другу, переписываемся в чатиках. И я сталкиваюсь с родителями, которые говорят, что нет-нет-нет, мне его из дома лишний раз вытащить огромная проблема, мы никуда не пойдем, — говорит мама Артема Надежда.
Больше свободы появилось и у тех, кто хочет развивать инклюзивный спорт, говорит Мария: «Это очень легко, когда ты обладаешь знаниями, куда идти и что делать».
Приходят в эту сферу и крупные благотворители — так, в июне Дмитрий Седов и его воспитанники посетили восемь городов России в рамках «Школы баскетбола», организованной компанией «Сибур» в партнерстве со Специальной Олимпиадой.
В Воронеже, Тольятти, Томске, Нижневартовске, Перми, Тобольске, Дзержинске и Благовещенске они в том числе проводили открытые уроки, показывая, как можно работать с детьми с особенностями развития, рассказывали о возможностях юнифайд-движения и провели несколько матчей. Спрос на такой спорт есть, уверена Мария Толстова: «Когда мы ездили по городам, было много вопросов о том, что делать, как можно организовать группы. Можно прийти к президенту Специальной Олимпиады и сказать, мол, я хочу открыть группу, что мне можно сделать. Они смогут что-то посоветовать».
Федеральное законодательство тоже вполне позволяет эффективно работать в этой сфере тем, кто к этому готов, отмечает Дмитрий Седов. Проблема, по его словам, заключается скорее в отношении к людям с инвалидностью со стороны чиновников среднего уровня, которые принимают решения на местах, и многих бизнесменов. Оно мало меняется с годами.
— Они это делают ненамеренно. Они это делают по незнанию. Они видят мир определенным образом. Они понимают, что власть — это ресурс. А ресурс — это «мы лучшие». А значит, инвалиды худшие. В результате появляется позиция «мы не будем помогать неудачникам», — объясняет он.
Чтобы юнифайд-движение развивалось, потребуется и развитие инфраструктуры, и решение кадрового вопроса, поскольку специалистов, способных работать с детьми с особенностями развития интеллекта, в России — единицы, а встроиться в плотное расписание имеющихся спортивных центров часто бывает нелегко, отмечает директор по обеспечению поддержки бизнеса в регионах присутствия «Сибура», председатель комиссии по развитию корпоративной социальной ответственности и социального предпринимательства Торгово-промышленной палаты Станислав Каспаров. Однако прежде всего необходимо изменить отношение к таким людям в обществе, согласен он.
— Чтобы изменить это отношение, необходимо просвещение на уровне государства, которое будет начинаться с семьи, где воспитываются дети без особенностей, — перечисляет он. — Нужна просветительская работа на всех уровнях власти, в первую очередь на муниципальном. Необходимо работать с тренерами, показывать и доказывать, что возможности детей с особенностями часто не настолько сильно отличаются от возможностей спортсменов без особенностей, как общество привыкло думать.
Поддерживать людей с инвалидностью нужно не только из соображений милосердия, напоминает Дмитрий Седов: их благополучие означает в том числе благополучие их родителей, бабушек и дедушек, из которых во многом и состоит наше общество. Объяснить это людям, по его мнению, вполне возможно, пусть не сразу, а за счет планомерной просветительской работы.
Однако его цель заключается не только в том, чтобы сделать спорт доступным. «Я борюсь за то, чтобы не было таких центров, как у меня, чтобы эти мальчишки и девчонки шагали в обычные спортивные школы», — заключает Дмитрий Седов.