Писателю тяжело. На всех этапах. Так было и, по всей видимости, так будет: уж такой это род деятельности. Сегодня, в Международный день писателя, об этом уместно вспомнить.
Когда возникает мечта стать писателем? Вероятно, не в детстве. В классическом ряду детских мечтаний (пожарный, продавец мороженого, космонавт, киноартист) писатель не значится. В биографии большинства людей литературы это самая счастливая пора: тогда им еще не тяжело. Проблемы начинаются в юности, когда эта мечта возникает.
Тяжелее всего начинающим писателям. Им кажется, что никто не обращает на них внимания и никто их не ждет. Издательства и журналы не охотятся за их рукописями. И даже если рукописи добираются до издателей самостоятельно, никто не бросается их читать. Так кажется авторам — и для этого есть основания.
Они пишут длинными витиеватыми предложениями, напоминающими структуру ДНК. Начинающие писатели боятся показаться примитивными и невежественными. Они любят скрытые цитаты и многозначительные намеки. Иногда пишут, отдавшись стихии языка, надеясь на позднейшее осмысление написанного. Язык обладает магией, и соединение слов, как соединение букв у гоголевского персонажа, само по себе создает какую-то гармонию. Но это гармония гаммы, а не симфонии. Новичкам кажется, что они нашли свой Гольфстрим, который вынесет их в какое-то достойное место. Течение, однако, оказывается не Гольфстримом и в конце концов растворяется в бескрайних просторах океана.
По подсчетам литературного критика и редактора «Знамени» Сергея Чупринина, в нашей стране насчитывается 700 тыс. человек, определяющих себя как писателей. Это много. Но позицию этих авторов нельзя оспорить. Издательства и журналы, публикация в которых прежде была сертификатом качества, в эпоху интернета потеряли свою монополию на выдачу подобных свидетельств. Всякий, кто опубликовался на литературном сайте (в том числе созданном им самим), имеет полное право называть себя писателем. Или, боясь быть нескромным, литератором. И, честное слово, они не так уж неправы. Потому что в последние годы интернет действительно открыл читающей публике ряд хороших авторов. Вот тут-то ими и начинают интересоваться издательства и редакции, а большая литература распахивает им свои объятия. Так что положение не безвыходно. Но это только первая ступень. Потому что даже состоявшиеся литераторы делятся на популярных и непопулярных.
Непопулярным писателям тяжело. Их удивляет, что они непопулярны. Но в еще большей степени их удивляет, что популярные популярны. Некоторые отвечают на этот вопрос решительным «меня не понимают». Более кроткие ищут причину в качестве своих текстов, и это самая конструктивная позиция. В конечном счете она нередко приводит к популярности. Существует, наконец, категория тех, кто занимает активную жизненную позицию. Работу над художественными текстами они откладывают до лучших времен и начинают внимательно смотреть по сторонам.
Кропотливо собирают доказательства несостоятельности своих более успешных коллег, наглядно демонстрируя, что их успех не имеет под собой никаких оснований. Нередко объединяются и очистительной грозой проходят по шорт-листам основных премий. Объясняя, почему тот или иной шортлистник не должен был туда попасть, подводят читателя к выводу, что туда должны были попасть они.
Наиболее проницательные рассматривают литературный процесс как умело организованный заговор, знакомя широкую общественность с причинами больших тиражей, премий, поездок и любви читателей. Копают глубоко, время от времени оповещая окружающих о своих нелитературных находках. Свое подземное существование перемежают с выходами на поверхность, устраивая набеги на сонное, как им кажется, царство литературы. На шершавом языке литературоведения это называется «скандал как стратегия успеха».
Тяжело, наконец, успешным писателям. Они стыдятся своего успеха и оправдываются за него при всяком удобном случае. Жалкие фразы о том, что их доходы не так уж велики, вызывают гомерический хохот у менее успешных коллег. Попытки объяснить, почему они не могут прочесть все поступающие к ним рукописи, отзываются глухим раздражением отправителей. Но самое печальное — они всерьез начинают думать, что, по выражению Александра Галича, «каждое слово их — миллион, и каждый шаг — миллион», следуя (снова вспомним о литературоведении) «стратегии властителей дум».
На некотором расстоянии от этой пирамиды стоят критики. Этим людям тоже тяжело — их боятся. Критики бывают разные. Есть критики от Бога, чье золотое слово оплодотворяет литературу, вызывая к жизни первоклассные тексты. Есть, однако, и те, чья связь с небом неочевидна. И не то чтобы «очи их, яко свещи потухлы, а зубы их обнаженны», но сталкиваться с ними не хочет ни один писатель. Особо опасны они для начинающих авторов, которые не только ответить не могут, но и сами еще не уверены в своей состоятельности. Такое столкновение иногда может стать фатальным.
Писателям тяжело. Всем — особенно живым. После смерти им становится немного легче.
Автор — писатель, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинского Дома), член Совета по культуре при президенте России
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
