«Руками не трогать»: ветераны призвали не переписывать историю войны
Сергей Лавров 17 февраля встретился в Генконсульстве РФ в Мюнхене с ветеранами Великой Отечественной войны и вручил им памятные медали в честь 75-й годовщины Победы. Сами герои рассказали «Известиям», что больше всего переживают из-за попыток некоторых политиков переписать историю. Всё встанет на свои места после публикации исторических архивов, уверены участники войны. За правдой «Известия» отправились в концлагерь Дахау.
Мюнхенский список
Перед волнительной встречей с ветеранами глава МИД РФ ответил на вопросы журналистов и подвел итоги Мюнхенской конференции.
По словам Сергея Лаврова, во время переговоров с американцами затрагивался вопрос встречи стран членов пятерки Совбеза ООН, а также тема продления СНВ-III. Стороны договорились продолжить обсуждение.
Что касается моратория на размещение вооружений, то здесь Москва видит конструктив в подходе президента Франции Эммануэля Макрона, который предложил многосторонний формат переговоров по поводу соблюдения безопасности.
Однако подобные заявления пока звучат лишь в Париже. Руководство НАТО к таким дискуссиям не готово. На столе в Брюсселе до сих пор лежит предложение Генштаба РФ о разведении вооруженных сил и использовании транспондеров, а также минимально допустимого сближения военных судов и наземных вооружений.
Не обошлось и без Украины. Следующий саммит в «нормандском формате» возможен лишь в случае выполнения всех пунктов, о которых договорились на прошлой встрече в Париже. До сих пор нереализованы два: развод сил на трех участках, а также разминирование территорий. Не видит Москва прогресса и на политическом треке. Киев по-прежнему отказывается внедрить все положения «формулы Штайнмайера». Но самое важное: для нового саммита нужно разработать дальнейшие договоренности, которые могли бы быть подписаны.
«Шли по пятам»
Ответив на вопросы прессы, Сергей Лавров отправился на встречу с ветеранами. «Известиям» удалось пообщаться с некоторыми из них.
Война встретила очень любопытно, начал беседу 93-летний минчанин Соломон Брандобовский. В 1941 году ему было 18 лет.
— 22 июня я пришел в 9 утра на белорусский стадион. Я был маленький, меня приподнимали на турник, делал какие-то изгибы, перегибы. И вдруг в 12 часов дня объявляется: товарищи прекращаем репетицию, слушайте выступление Молотова. И вот он говорит: вероломное нападение, — вспоминает ветеран.
На второй же день он вызвался добровольцем на фронт и под бомбежками выдвинулся в сторону Гомеля — там был крупный авиационный центр. Надо было срочно вывозить военное имущество, секретные аэрофотосъемки и учебные самолеты.
— Немцы шли по пятам. Минск был взят через три-четыре дня, я успел вовремя вступить в армию и эвакуировать родителей на Урал. После Гомеля пришлось перейти украинскую границу, нам поручили прочесывать территорию — немцы закидывали диверсантов. Через две недели они заняли Ровно и Чернигов, рвались в сторону Киева, но город здорово сопротивлялся, — рассказал ветеран.
Другой ветеран — Давид Душман — также встретил 22 июня 1941 года 18-летним. А через 10 дней ушел на фронт.
— Что меня сегодня возмущает и беспокоит — так это попытки перекроить историю. Войну трогать руками нельзя, там слишком много миллионов захоронено. Я не политик, но когда сносят памятники, оскверняют могилы — это возмущает меня до глубины души, это кощунство, — рассказал Давид Душман.
Немецкая молодежь живо интересуется темой войны, уточнил ветеран. Раньше он ходил в школы, сейчас по состоянию здоровья это делать сложнее.
— Когда было 70 лет Победы, мы были в Берлине, нас молодые немецкие пары отлавливали и просили: возьмите моего ребенка, сфотографируйтесь с ним, пожалуйста. Это было очень трогательно, — вспомнил ветеран.
Всё встанет на свои места после публикации архивов Второй мировой войны, уверен Григорий Левитин, ребенком переживший блокаду Ленинграда.
По его словам, сейчас в Баварии осталось всего шестеро ветеранов, но 8 мая все они планируют выйти на парад и возложить цветы к памятнику на еврейском кладбище Мюнхена.
«Гордость Баварии»
Всего в 17 км от Генконсульства России — колючая проволока концлагеря Дахау, первого на территории Германии. За 15 лет его существования через бараки прошли 200 тыс. человек, из них около 43 тыс. погибли. С 1941 года в лагерь начали отправлять пленных из СССР. За пять лет войны в Дахау оказались 25 113 советских граждан. Большинство из них погибли здесь или были отправлены в лагеря смерти — Белжец, Собибор и Треблинку. С 1941 по 1942 год свыше 4 тыс. советских военнопленных расстреляли на холме Гебертхаузен в лесу у Дахау.
— Мюнхенцы не просто знали о существовании у них буквально под боком концлагеря, они гордились этим. По крайней мере, официальная пресса писала в 1933 году об открытии Дахау как о большом празднике для Баварии. На обложке журнала «Мюнхен иллюстрирен прессе» от июля 1933-го видно, что заключенные хорошо питаются, чисто выбриты, их костюмы хорошо выглажены. Полосатая униформа появилась только в 1938 году, — пояснили «Известиям» в пресс-службе музея концлагеря.
Дахау считался образцовым, здесь СС опробовало свои нововведения, вроде двойного забора с колючей проволокой, позднее распространенные на все остальные лагеря. Тот же журнал описывал Дахау как место для «переобучения оступившихся».
Также как и во всех других концлагерях заключенных подвозили по железной дороге. От вокзала города Дахау отходила специальная ветка, по которой ежедневно шли вагоны с пленными, уточнили в пресс-службе.
— После прибытия арестанты проходили в комнату, где их регистрировали. Занимались этим такие же заключенные. Новоприбывшие снимали всё, что есть, включая трусы. Вещи арестантов тщательно документировали и отправляли на склад. В случае освобождения их возвращали. Если узник умирал, их отправляли родственникам, имена и адрес которых арестант указывал по прибытии — узник стоял в камере голый, был напуган, но должен был соблюсти бюрократию и аккуратно заполнить формуляр. Если его переводили в другие лагеря, вещи отсылались туда заранее. Если родственников не удалось обнаружить, вещи передавались во владение Рейха, — рассказала «Известиям» гид музея Дахау Анна.
Заключенным позволяли оставить только шапочки, чтобы отправиться в душ. В отличие от Освенцима, это был просто душ, а не газовая камера, уточняет Анна. Впрочем, в Дахау она тоже была, но ее специально разместили за пределами лагеря.
— Газовая камера была совмещена с крематорием. Ее построили в 1943 году, через два года после того, как Германия была объявлена юденфрай, то есть свободной от евреев, — пояснила гид.
Приговоренных к казни вели сначала в раздевалку, объясняя им, что они идут принимать душ. Чтобы избежать паники и сбить заключенных с толку, в самой газовой камере даже были установлены душевые лейки. А близость к крематорию нацисты объясняли тем, что печи согревали воду.
Вхожу в газовую камеру. Это помещение 10 на 5 м, без окон, но с двумя выемками в стене — через них подавался Циклон Б. На казнь уходило до 25–30 минут. Как уточняет Анна, за один раз в камере могло быть убито до 150 человек. Для сравнения: в Освенциме погибала тысяча человек за раз.
Еще одно разительное отличие от лагерей смерти на территории Польши: за 15 лет его «работы» только одному узнику удалось сбежать. В Аушвице задокументировано около 200 успешных побегов.
По периметру Дахау расположена двойная линия колючей проволоки, по которой шло напряжение в 380 вольт. Между двух заборов — неглубокий бетонный ров, отлично просматривающийся с вышек. Кроме того, за вторым забором — глубокий канал.
Но говорить о гуманности руководства лагеря не уместно. Звуки ударов плетьми были слышны далеко за пределами площади, пишет в мемуарах узник лагеря Альфред Хюбш.
«Несчастные должны были сами вести счет ударов на немецком. Часто они запутывались. Тогда палач заставлял их считать заново. Поэтому количество ударов плетью почти всегда было больше», вспоминает он.
27 апреля нацисты собрали около 7 тыс. узников и погнали их на юг, в Альпы. За несколько дней в «марше смерти» погибло несколько тысяч.
Через два дня Дахау освободила американская армия. Увидев, что эсэсовцы творили с узниками, солдаты не выдержали и устроили самосуд над оставшимися охранниками концлагеря. Всего было расстреляно свыше 560 человек.
Прощаюсь с Анной и замечаю, что на выходе из крематория молодая пара делает фотографии на фоне печей, оба смеются. Мимо проходит очередная группа школьников, на этот раз из Англии, гид торопит их. Подростки дерзят ей: а то что, опоздаем в газовую камеру? Женщина устало выдыхает и ловит мой взгляд.
— Каждый раз я думаю, что привыкла к таким выходкам, понимаю, что это всего лишь дети, — признается она мне на немецком. — Но когда они делают селфи у печей, смеясь пытаются засунуть туда руку, я просто не нахожусь, что сказать.
Эльнар Байназаров, Татьяна Байкова, Мюнхен — Дахау
