«Старт под российским флагом будет особенным»
На проходящих в китайском Ухане летних Всемирных военных играх во вторник стартуют соревнования по легкой атлетике. Одним из главных событий станет выступление россиянина Сергея Шубенкова в беге на 110 м с барьерами. Нынешней осенью 29-летний спортсмен стал вторым на чемпионате мира в Дохе. Это четвертая медаль ЧМ одного из наиболее ярких отечественных легкоатлетов после бронзы Москвы-2013, золота Пекина-2015 и серебра Лондона-2017.
Отдохнув после соревнований в Катаре, Сергей Шубенков дал интервью «Известиям». Он рассказал о своей летней травме, выразил мнение по поводу процесса восстановления в правах Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА), а также высказался по поводу ситуации с легкоатлетическим манежем в его родном Барнауле — после ремонта здание собираются перепрофилировать под мини-футбол.
— В июне вы получили травму и пропустили два месяца. Это был самый сложный период подготовки к ЧМ?
— Как бы вам точнее сказать... В принципе, весь летний сезон выдался самым сложным в моей карьере. Но бывают травмы и более серьезные. И у некоторых моих коллег-легкоатлетов восстановление занимает годы. Если посмотреть на ситуацию с этой стороны, то в принципе я относительно легко отделался. А в целом да, сезон получился сложным. Надеюсь, я его прошел неплохо и получил новый опыт. Но эта медаль чемпионата мира была для меня самой трудовой.
— За счет чего относительно легко отделались?
— Легко по сравнению с другими. Хотя, если смотреть моими глазами, это давалось тяжело. Парадокс в том, что никаких серьезных повреждений связок, суставов или мышц я не получил. У меня было только растяжение связок на стопе, а также ушибы и ссадины. Были какие-то осложнения и неврологические проблемы. С другой стороны, я понимал головой, что, если откинуть эмоции, то всё нормально: ничего не оторвалось, ноги целы, спина целая, надо работать. На ссадину на колене в определенный момент я почти перестал обращать внимание. Вроде всё было хорошо, а она вдруг взяла, решила о себе напомнить и очень сильно воспалилась. Колено стало красным, начало очень сильно гореть. Гореть в прямом смысле этого слова — оно было горячим и отекало. Пришлось пить антибиотики и на какое-то время полностью исключить из жизни тренировки. То есть только из-за этого колена неделю не занимался.
— Раньше были такие пропуски посреди сезона?
— Не было. Но, с другой стороны, так совпало, что чемпионат мира был поздний (он проходил в конце сентября — начале октября, а не в августе, как обычно. — «Известия»). Сезон длинный, и в его середине получился перерыв у всех спортсменов, некоторые провели мини-отпуска, а кто-то даже съездил на море. А у меня просто этот летний сезон разделился с интервалом в эти самые два месяца, когда я был травмирован и восстанавливался.
— Где проводили этот перерыв?
— По-разному. Часть времени провел у себя на Алтае, часть — в Австрии на лечении. Потом был еще сбор в Сочи.
— Что скажете про погоду в Дохе?
— Да, сами по себе условия далеко не самые благоприятные. Но организаторы делали всё, что могли. Установили очень крутую систему охлаждения на стадионе. И в общем-то, на мой взгляд, желаемого эффекта добиться удалось. Потому что на арене, по крайней мере, на ее нижнем ярусе, где находился трек и мы соревновались, было очень приятно и комфортно. Проблемы возникли с ходьбой и марафоном, проводившимися вне стадиона. Но вам лучше непосредственно с их участниками поговорить на эту тему.
— Погода в каком из городов во время соревнований для вас оптимальна?
— Я не люблю сильную жару. Чисто по ощущениям для меня это не очень хорошая погода. Люблю, когда температура около +20 градусов или чуть меньше. То есть лето, но прохладное.
— Как в Скандинавии?
— Или север Франции. Мне в последнее время там очень нравится. Тем более что там еще и очень красиво и живописно. С другой стороны, мои лучшие результаты были показаны в весьма теплую погоду. Наверное, мне свои ощущения и предпочтения лучше оставить при себе. И понять, что лучшая погода та, в которую я быстрее всего бегу.
— В 2022 году в Катаре состоится чемпионат мира по футболу. Долго шла дискуссия, в какое время года его проводить — летом не хотели, в результате, скорее всего, турнир состоится зимой. Понимаете футболистов?
— А футболисты когда вообще работать-то хотят, скажите мне? Вы мне про них вообще ничего не говорите (смеется).
— Уже понимаете, как будете готовиться к Олимпиаде в Токио?
— Да, конечно. Сейчас уже идет планирование. Съездить надо сначала на Военные игры, но планированием на олимпийский год тоже занимаемся. У моего тренера есть понимание, как готовиться и что делать. И на этот сезон тоже было, но из-за травм пришлось вносить коррективы. Хорошо, что получилось удачно.
— Для вас важно ехать на Всемирные военные игры из-за выступлений под российским флагом? Мария Ласицкене этот фактор недавно особенно отмечала...
— Каких-то особых ожиданий от этих соревнований нет. Но, в принципе, с этим Машиным утверждением готов согласиться. Старт должен быть особенным и выделяющимся на фоне всех соревнований из-за флага. Так что уже нахожусь в предвкушении стартов. Хочу пощеголять в красивой сине-красной форме. И не только где-нибудь в домашних условиях.
— Примеряли уже форму?
— Ее там будет много разной. Есть не только спортивная форма, но и парадная, военная и для соревнований. Я уже ее всю примерял.
— Вы выступали против того, чтобы манеж в вашем родном Барнауле превращали из легкоатлетического в мини-футбольный. Какова сейчас ситуация?
— Мы с моим тренером Сергеем Клевцовым эту тему раскрутили, но перед чемпионатом мира немного от нее отошли, так как на носу были важные соревнования. По манежу в тот момент всё равно не могли изменить ситуацию до новых обстоятельств. Сейчас могу сообщить вам, что ремонт там начался. Но нам обещали, что он пока не затронет виражи, их не будут ломать. А ремонт там в любом случае подразумевается со всякими косметическими работами. Всё это закончится к февралю. Ну, опять же, нам обещают, что на 2020 год виражи останутся. Но что будет в феврале, я не знаю.
— Угроза потерять легкоатлетический манеж по-прежнему существует?
— Она реальна, и на 100% это случится. Мы лишь добились отсрочки. Точнее, что значит, добились? Мы добились того, что нам пообещали отсрочку. А как на деле будет, не знаю. Только в феврале сможем взглянуть на манеж и понять, было ли выполнено обещанное.
— Как оцените нынешнюю ситуацию вокруг ВФЛА?
— Можно было предсказать, что ее не восстановят. Решение должны были принять накануне чемпионата мира. К этому моменту и мы сами, и ВФЛА провели большую организационную работу, чтобы поехать в Доху хотя бы под нейтральным флагом. Когда стало ясно, что это случится, нельзя было бросаться с просьбами вернуть нам наши флаги, уверяя, что мы выполнили все требования. Это внесло бы слишком много суеты. Кроме того, пошла бы информационная волна, влияющая на чемпионат мира.
Она на самом деле и так постоянно идет. Только наступает пора ЧМ, и начинается... РУСАДА! ВФЛА! И тот же новый скандал с РУСАДА возник прямо перед ЧМ. И даже опять шли разговоры, что нашей команды не будет на соревнованиях в полном составе, а то и вообще не пустят россиян ни под каким флагом, включая белый. И всё нагнетают.
Честно говоря, песня одна и та же начиная с чемпионата мира в Китае. Разве что в середине первенства в Дохе пришли новости из США по Салазару (в начале октября WADA дисквалифицировала на четыре года Альберто Салазара, знаменитого тренера бегунов на длинные дистанции. — «Известия»), в результате чего от нас чуть-чуть внимание отошло. Но всё равно обязательно кто-то активно пытается нам подпортить жизнь. И все эти явления надо в едином контексте понимать: кто это делает, для чего и против кого. Я уже склоняюсь к мнению, что Россия — это не самоцель, а средство давления на того же Коэ (Себастьян Коэ. — президент IAAF. — «Известия») и IAAF в целом. Может быть, разные силы под ковром грызутся в разных федерациях, олимпийских комитетах и антидопинговых агентствах. А на нас это рикошетит.
— Новый скандал вокруг РУСАДА как восприняли?
— После случившегося в 2016 году (российских легкоатлетов не допустили к участию в Олимпиаде-2016 в Рио-де-Жанейро. — «Известия») я отчетливо понимаю: произойти может всё что угодно. С другой стороны, то, что было тогда, и то, что сейчас, — это разные ситуации. Тогда был ураган событий, а сейчас прежняя ситуация, но с разными витками, которые периодически то прокручиваются, то нет. Тогда это для всех был шок. А сейчас всё то же самое. В сущности, ничего нового не произошло. Поэтому и реакция более сдержанная.
