Медвежья услуга: как заказнику навязывают отстрел косолапых
Активисты на Камчатке предложили заняться отстрелом около 500 медведей в Южно-Камчатском заказнике Кроноцкого заповедника. Якобы плотность «бурого» населения там слишком высока — зверь выходит к людям и терроризирует населенные пункты. О том, как регулируется численность зверей на особо охраняемых территориях, в каких случаях возможен отстрел и почему животные выходят к людям, — читайте в материале «Известий».
«Заказали» обитателей заказника
«Ну что, с кого начнем, друзья?! С Теслы, Сони, Самсона, Самапятой? А может, давайте Казанову с Чебурашкой отрегулируем?!» — написал директор ФГБУ «Кроноцкий государственный заповедник» Петр Шпиленок на своей страничке в соцсети.
Всему виной инициатива местного правозащитника Сергея Мылова, который посчитал, что на территории заказника слишком много медведей — в 2,5 раза выше нормы. На особо охраняемой территории им тесно.
«В этом году произошла трагедия, в поселке Озерновский, что находится рядом с заказником, от лап медведя погиб человек. Мы собрали общественный совет при краевом агентстве лесного хозяйства и охраны животного мира. В ходе обсуждения пришли к выводу, что одним из обстоятельств ЧП стал рост числа медведей на территории заказника, хищники вытесняют друг друга, идут в населенные пункты», — цитирует Сергея Мылова ИА «Кам 24». Активист считает примерно 500 медведей лишними и приводит в качестве поддержки официальный ответ от и.о. руководителя агентства Андрея Лебедько (сейчас на официальном сайте правительства Камчатской области чиновник указан как «заместитель руководителя»).
Главный аргумент — приказ Минприроды РФ № 138 от 30 апреля 2010 года «Об утверждении нормативов допустимого изъятия охотничьих ресурсов и нормативов численности охотничьих ресурсов в охотничьих угодьях». Его и приложений, по мнению чиновника, вполне достаточно для отстрела. Так, согласно документу, показатель максимальной численности бурого медведя на 1000 га охотничьих угодий — две особи. Одно «но»: охотничьих угодий. Эти нормы на особо охраняемые территории, такие как национальные парки, заповедники, не распространяются.
В заповеднике за своих питомцев встали горой — медведи в заказнике никому не угрожают, их и «дома» неплохо кормят.
«Численность медведей в Южно-Камчатском заказнике стабильно высокая, и она регулируется естественным путем, без вмешательства человека. Это эталонная экосистема. Звери не ассоциируют пищу с человеком и питаются природными кормами — рыбой, орехами, ягодами, травами, — пояснила начальник научного отдела заповедника Дарья Паничева. — Как только животных становится больше, чем позволяет емкость среды обитания, регуляция плотности населения происходит не только путем расселения молодых особей, но и за счет каннибализма и неучастия многих взрослых самок в размножении».
По данным авиационного учета, в 2017 году здесь было 990 медведей. Следующий учет через пять лет — в 2022 году. А в целом численность камчатской популяции — более 20 тыс. особей.
Не прокрустово ложе
По мнению ученых, медведей привлекают свалки — с ними надо бороться, а не с косолапыми.
«Рядом с поселками Озерновский и Запорожье расположена огромная свалка, куда вывозят в том числе и все пищевые отходы. Естественно, это место привлекает медведей, что и является причиной возникновения конфликтных ситуаций. Проблему нужно искать не в высокой численности животных, а в нашей экологической безграмотности и безответственности», — считает научный сотрудник Института водных и экологических проблем Дальневосточного отделения РАН, участник программы по изучению поведения бурого медведя на территориях Южно-Камчатского заказника и Кроноцкого заповедника Сергей Колчин.
С этим согласен и руководитель программы WWF России по сохранению биоразнообразия дикой природы Владимир Кревер. Год на год не приходится: один может быть кормным, а другой не таким сытным. И если рядом есть источник легкодоступного корма, то медведь от такого не откажется. В беседе с «Известиями» эксперт объясняет, что регулирование численности животных даже в заповеднике возможно, но в исключительных случаях, а необходимость мер еще нужно доказать.
«В законе «Об особо охраняемых природных территориях», например, сформулировано, что территория заповедника допускает мероприятия и деятельность, направленные на сохранение естественного состояния природных комплексов. В каких-то случаях это необходимо. Например, маленькие степные заповедники, буквально сотни гектаров, целиком и полностью зависят от того, что происходит вокруг них. На их территорию может зайти какой-то чужеродный вид, который там никогда не водился, и будет всерьез уничтожать или принципиально изменять данную экосистему. Тогда заповедник имеет право предпринять какие-то шаги по регулированию этой ситуации, — уточняет Владимир Кревер. — В 33-м законе «Об особо охраняемых природных территориях» в отношении заповедников как самых строгих современных территорий есть пункт, который гласит: на территории заповедников разрешается деятельность, направленная на поддержание условий, обеспечивающих санитарную и противопожарную безопасность. Если, условно говоря, на территории заповедника вскроется могильник сибирской язвы или еще какие-то ужасы, то да, на территории будет проводиться деятельность по купированию этого процесса, поскольку он всерьез угрожает людям. Там же есть такой пункт, как «предотвращение условий, угрожающих жизни людей и населенным пунктам». Но опять же это решение принимается Министерством природных ресурсов, крайне осторожно, крайне взвешенно. Разумеется, к этому будет привлечено большое внимание экспертов, природоохранная общественность».
Решение в каждом случае принимает тот орган, в ведении которого находится территория. Южно-Камчатский заказник имеет статус федерального.
«Если Кроноцкий заповедник, в ведении которого находится этот заказник, согласен с инициативой отстрела этих 500 несчастных медведей, то он может внести предложение в Минприроды, которое отвечает за этот заповедник. Разумеется, для этого будут нужны какие-то сверхвесомые обоснования, заключения экспертов. Но я с 80-х годов не помню таких прецедентов, — говорит эксперт. — До этого да, было. Например, во многих заповедниках занимались регулированием численности волка, потому что он съедал много лосей и кабанов. Но тогда вообще господствовала идеология «волк — вредитель природы», «вредное животное». Если посмотреть на более низкие по статусу охраняемые территории по типу заказников, то там более расплывчатая формулировка: на территории заказника запрещены те виды деятельности, которые противоречат его созданию. Что это означает? Если заказник создан для охраны перелетных птиц, которые там появляются на месяц весной и на месяц осенью, то на его территории может быть, например, разрешена охота вне этих двух месяцев, поскольку она не противоречит созданию данного заказника. Прямого запрета нет. В положении о заказнике будет прописано, что конкретно делать нельзя».
Отстрел — дело последнее
Как отмечала ранее в беседе с «Известиями» президент Росохотрыболовсоюза Татьяна Арамилева, устойчивый рост популяции диких животных в последнее время наблюдается практически по всем видам, при этом точного их подсчета не ведется, поэтому нужна система мониторинга, чтобы отслеживать состояние популяции.
«Для разных регионов в зависимости от кормных угодий примерно понятно, какие звери могут жить на 1000 или 100 тыс. га: сколько лосей, оленей, медведей и тому подобное. Это усредненный показатель для того или иного региона. И надо понимать, что, во-первых, для зверей характерна некая динамика численности — в природе их всегда то больше, то меньше, так называемые «волны жизни». Во-вторых, разумеется, распределение животных по территории зависит в том числе и от кормности угодий, — говорит Владимир Кревер. — Это не значит, что через каждые 10 км будет по медведю — берется все-таки усредненный показатель на достаточно большие территории, понимая, что звери на этой территории перемещаются. Надо привлекать специалистов, чтобы они дальше смотрели на ситуацию, разрабатывали комплекс мероприятий, как снизить конфликтность, если она существует».
Кстати, сезонные скопления медведей в камчатском заказнике, например, на нересте рыбы — это не только естественная потребность животного, но и зрелище, которое привлекает огромное количество туристов со всего мира.
«Если есть необходимость, можно разрабатывать и принимать специальные меры безопасности, чтобы минимизировать возникновение конфликтных случаев, когда зверь нападает на человека. И это касается не только медведей на Камчатке, у нас в стране хищников хватает: есть тигры, леопарды, белые медведи, волки, — говорит эксперт. — Отстрел — последнее дело. Да и нет никакой уверенности, что это поможет. Отстрел волков, например, как правило, приводит к тому, что на их место приходит новая стая. Условно, если эти волки адаптированы к сосуществованию с данным стадом оленей, то новая стая может нанести гораздо больший ущерб, нежели та, которая здесь жила. В природе есть свои механизмы регулирования численности. Когда зверя становится слишком много, то эти механизмы включаются. Это могут быть болезни, еще что-то — без вмешательства человека».
Вырос из книги
Где-то на медведей косо поглядывают, где-то бакланов прозвали «новым вредителем лесов». Так, сотрудник филиала ФБУ «Рослесозащита» «Центр защиты леса Республики Бурятия» поделился впечатлениями от поездки на остров Голый (Чивыркуйский залив Забайкальского национального парка):
«Вековые сосны стоят по всему острову как изваяния, выгоревшие от ядовитого помета. Теперь этот остров действительно голый. Такая же картина наблюдается на берегу озера Бармашевое. А этих бакланов там тысячи, — пишет защитник леса и делает вывод: — В данном случае виновен баклан. Не стоит ли заблаговременно задуматься о регулировании их численности?»
К слову, остров и называется Голый, потому что у него скалистые берега и совсем мало деревьев, зато всегда были птичьи базары. Ну живут они там. Начальник отдела науки ФГБУ «Объединенная дирекция Баргузинского государственного природного биосферного заповедника и Забайкальского национального парка («Заповедное Подлеморье») Александр Ананин отмечает, что доля уничтоженных бакланами деревьев ничтожна мала, чего не скажешь о рыбных запасах на Байкале и в других водоемах. Когда-то морская птица была занесена в Красную книгу Бурятии, но в 2014 году ученые исключили этот род пернатых из числа исчезающих: только в Чивыркуйском заливе в колонии насчитали 10 тыс. бакланов. Растут, размножаются, с хорошим аппетитом едят плотву, карася, окуня, щуку.
«При этом один баклан в день съедает около полкилограмма рыбы — речь о рыбах, длина которых может достигать 25 см, — цитирует ТАСС Александра Ананина. — Это соровая рыба, бычок, опасность для омуля баклан представляет в нерестовый период, когда эндемик заходит в реки».
Между прочим, год назад минсельхоз Бурятии выступал с предложением регулировать численность большого баклана, но дальше слов дело пока не пошло.
Во всем этом есть некий парадокс: создаем специальные территории, чтобы живность чувствовала себя на них вольготно, жила по своим правилам, а с другой стороны, нет-нет да и пытаемся посягнуть на созданный оазис.
«В человеческом обществе всегда можно найти апологетов и правого, и левого крыла и центристов. Всё зависит от того, с какой точки зрения смотреть. Природа — это сложный механизм, и пытаться искусственно регулировать один элемент в нем — так не бывает. А как, к сожалению или к счастью, выстроить эту систему, чтобы всё оставалось хорошо, сбалансированно, как надо человеку, мы не знаем, — отмечает Владимир Кревер. — Кто-то к заповедникам относится как к какой-то святыне в природе. Кто-то смотрит по-другому: «Почему мой дед, бабка, прародители здесь спокойно рыбачили и собирали грибы, а я теперь такого права не имею?» Такой утилитарный подход. Это всегда было, есть и будет. Я думаю, что эти дебаты бесконечны. Но, по счастью, есть нормативные базы, есть организации, которые следят за сохранением природы, и, наверное, надо активнее заниматься природоохранным просвещением, чтобы было меньше популистских инициатив».
