Висельники тоже отдохнут: палачи против дяди Вани
Столичный театральный сезон стартовал мощно: как минимум три премьеры сентября, хотя и поделили зрителей на два непримиримых лагеря, определенно заслуживают внимания. Впечатлениями делится театральный обозреватель «Известий» Влад Васюхин.
«Дядя Ваня»
Театр Наций
О «Дяде Ване», который в Театре Наций поставил прежде никогда не работавший в России французский режиссер Стефан Брауншвейг, худрук парижского «Одеона», заранее сообщили, что он «будет об экологии». А еще в предпремьерных интервью занятые в спектакле звезды проболтались, что француз обошелся с пьесой бережно, все буквы сохранены вплоть до ремарок.
Действительно, чеховский текст, который многими театралами выучен уже как «Отче наш», на месте. Но вот действие перенесено чуть ли не в наши дни. И выглядит это порой довольно странно, а то и нелепо.
С одной стороны, постоянно ставят самовар и носят дореволюционные платья и пиджаки, а с другой, в ходу современные гаджеты. К примеру, доктор Астров (Анатолий Белый) рассуждает о вырубке лесов в губернии, показывая Елене (Елизавета Боярская, в другом составе — Юлия Пересильд) свои диаграммы на ноутбуке. Ну хорошо, пусть будет ноутбук вместо рулона бумаги или картины маслом, только почему тогда за тем же Астровым в его лесничество посылают слугу, когда можно просто позвонить на мобильный? Дорого? Плохая связь? Или — к вопросу об экологии — после антракта нянька собирает в мешок невесть откуда появившиеся на сцене пластиковые бутылки. По залу шумок: кто пил? Что? Когда? Или — снова гаджеты — отставной профессор Серебряков (Виктор Вержбицкий играет его истеричным комическим стариком) обращается к домочадцам, зачем-то установив на помосте стойку с микрофоном.
Евгений Миронов в спектакле «Дядя Ваня»
Кстати, о сценографии. Кажется, что вместо русской усадьбы художник (его функции Брауншвейг выполнил сам) воплотил на сцене аккуратный уголок Финляндии, где так мечтает, вероломно продав имение, прикупить дачку Серебряков. На сцене, где разыгрывается в общем-то мрачная история, много света и воздуха. Лаконичные деревянные панели, фотообои с изображением сосен, шезлонги. А еще, хоть и ненавижу это выражение, вишенкой на торте — небольшой круглый бассейн. В него по очереди, начиная с похожего на хиппи дяди Вани (Евгений Миронов), или сигают, или просто присаживаются рядом зачерпнуть воды почти все персонажи. Этот бассейн иные злобные зрители назвали в соцсетях джакузи, бадьей, лоханкой. Он станет еще одним объектом для насмешек: «С подогревом или без?», потому что, да, банально. Совсем не этого ждала избалованная публика от звезды европейской режиссуры. И спектакль вышел, как говорится, актерским.
И вроде бы легко присоединиться к хору пересмешников, однако меня этот «Дядя Ваня» почему-то тронул. Пьеса оказалась как будто прочитана свежим взглядом. И нужно было приехать французскому режиссеру, чтобы наша публика обратила вдруг внимание на Надежду Лумпову. 29-летняя актриса, имеющая в своем багаже уже немало ролей, точно, пронзительно, но без надрыва, без истерики сыграла Соню, показав, что сгорают не леса, а человеческие судьбы...
«Пер Гюнт»
Театр имени Вахтангова
Если Стефан Брауншвейг бережно обошелся с чеховским оригиналом, то для культового режиссера Юрия Бутусова текст — не более чем повод смонтировать из выбранных фрагментов собственную историю.
Достаточно сказать, что в его пьесе «Пер Гюнт» занято всего семь артистов, тогда как в пьесе Генрика Ибсена около семидесяти (!) действующих лиц. При этом, пожертвовав многими персонажами, постановщик представил заглавного героя, погрязшего в поисках своего «я», в двух воплощениях.
Сергей Волков в роли Пера Гюнта
Одного Пера играет Сергей Волков, в этом году пополнивший труппу Вахтанговского театра, и для многих москвичей этот питерский артист стал ошеломляющим открытием, а второго — восходящая вахтанговская звезда Павел Попов. То, что делают эти парни, а впрочем, и все их коллеги (нельзя не упомянуть Яну Соболевскую и Евгению Крегжде), в длинном, чрезмерно эмоциональном и беспощадном, что для них, что для публики, зрелище, иначе как актерским подвигом не назовешь. Их перевоплощения надо видеть, их пение (на разных языках и очень достойное для драматических актеров) надо слышать.
Далеко не все зрители, особенно, незнакомые с бутусовской эстетикой, доживают до финала, далеко не все хотят дожить — спектакль выматывает уже к первому антракту. А вот фанаты после четырех часов устраивают бешеную овацию. Хотя и отваживаются слегка попенять режиссеру на самоцитирование. Но в любом случае описать увиденные странствия и метания Пера Гюнта — задача не из легких. Нагромождение метафор, бесконечные преломления и искажения сюжета, визуальное пиршество, актерская самоотдача — всё это заставляет отправиться на спектакль Бутусова еще и еще раз.
«Палачи»
«Гоголь-центр»
Понятно, что каждое сравнения хромает, но сегодня «Гоголь-центр» — это новая «Таганка», «Таганка» времен ее золотого века. И вовсе не по той причине, что в спектаклях центра заняты бывшие любимовские звезды — Алла Демидова, Вениамин Смехов, Дмитрий Высоцкий. По тому, какую публику (лучшую в городе) можно увидеть в его стенах, и по тому, как его премьеры хвалят, ругают или замалчивают, можно сделать однозначный вывод: это больше, чем просто театр. «Анти-тюрьма» — как назвал когда-то «Таганку» Андрей Вознесенский.
Вот и новый спектакль Кирилла Серебренникова «Палачи», сделанный по пьесе одного из самых знаменитых современных драматургов ирландца Мартина Макдонаха, в контексте всем известных событий в жизни постановщика не может восприниматься как просто очередная премьера. Тем более действие написанной в 2015 году пьесы перенесено в Россию 1990-х.
Сцена из спектакля «Палачи»
Надо сказать, что непростое перемещение сделано вполне удачно. И адаптация, которую режиссер произвел сам, не заставляет усомниться: да, это Макдонах, его бунтарский, брутальный стиль, его пренебрежение к толерантности, его в массе своей ущербные персонажи узнаются с первых фраз. Да, эта история про нас.
Палач в данном случае — название ремесла. Кто-то же должен был вешать, включать электрический стул, опускать гильотину или нажимать на курок, в общем, приводить в исполнение приговоры о смертной казни, пока их не отменили. Два бывших палача, два соперника за сомнительный титул «лучшего по профессии» доказывают свою правоту. И то, что можно отменить смертную казнь, но попробуй отмени в человеке жажду насилия и подавления.
При общем безупречном кастинге выделю отличные работы играющих палачей Владимира Майзингера (бывший актер Ярославского театра имени Волкова, еще одно свежее и замечательное приобретение московской сцены) и его старшего коллеги Сергея Сосновского из МХТ имени Чехова, и Ольгу Добрину в роли несчастной и нелепой дочери-подростка одного из палачей, ныне бармена.
Не уверен, что «Палачей» можно безусловно отнести к так любимому Макдонахом жанру черной комедии, хотя посмеяться во время спектакля захочется не раз. Но это скорее триллер. И зрителям будет страшно.
«Последние пять лет»
Театр на Таганке
Редкий для отечественной сцены жанр — камерный мюзикл. Театр на Таганке, ребрендинг которого активно, но не очень понятно, в какую сторону проводит его директор Ирина Апексимова, всегда славился поющими артистами. Поэтому появление в его репертуаре мюзиклов вроде бы вполне закономерно. Но даже если произведение рассчитано всего на двух исполнителей, собственных ресурсов «Таганке» не хватает.
Сцена из мюзикла «Последние пять лет»
Для мюзикла «Последние пять лет», представленного на днях на Малой сцене, режиссер Алексей Франдетти ангажировал блестящего Павла Левкина, принимавшего участие во многих музыкальных проектах, в том числе в другой таганковской музпродукции — «Суини Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-стрит». Достойной партнершей ему стала Марфа Кольцова.
Возможно, кто-то знает эту грустную историю любви молодых писателя и актрисы по одноименному американскому фильму. Написал ее Джейсон Роберт Браун на основе событий из собственной биографии. Постановщик признался, что подготовка к премьере растянулась на два с половиной года. До «Таганки» «Последние пять лет» в России не ставили, и это полностью оригинальная версия — сценография, костюмы, перевод и адаптация теста, не говоря уже о режиссуре.
Спектакль получился достойного качества. В нем задействован даже живой оркестр — семь музыкантов спрятаны за внушительными декорациями (напомню, речь идет о Малой сцене, где особо-то не развернешься), но почему-то этот мюзикл не цепляет и не увлекает. И полтора часа тянутся и тянутся, как... пять лет!
